Легким Норга досталось не меньше, он, опустив на землю сумки, уперся руками в колени и, согнувшись, пытался восстановить сбившееся дыхание.
– В городе, не видишь, что ли, – сказал он, как только чуть пришел в себя.
– Тс-с! – шикнул на них Гобла. – Глоты!
Говорившие выглянули из своего укрытия: длинная, широкая улица, видимо, центральная, с на века застывшими силуэтами строений, дорожных знаков, машин и других атрибутов цивилизации.
Какое оружие массового уничтожения использовали далекие предки этой параллельной вселенной, неизвестно, но, помимо радиационного заражения, оно еще имело и эффект остекленения. Судя по увиденному, взрывной всеразрушающей волны тут не было – все стояло на своих местах, словно застывшее и замороженное, как статуи. Транспорт с распахнутыми дверцами, столики уличных кафешек, светофоры, и даже осколки проводов кое-где виднелись, но ни людских фигур, ни животных не было. Скорее всего, этот эффект возымел действие исключительно на неорганику. Время над получившимся от взрыва материалом оказалось не властным. Разрушилось лишь то, что было разбито уже вручную выжившими и мутировавшими жителями города и зашедшими сюда «гостями». Растительности также нигде не было: на глаза не попалось ни единой травинки. Мертвая… совершенно мертвая земля.
Метрах в трехстах от выглядывающих наружу людей на противоположной стороне улицы у разбитой витрины два существа, очень похожих на человека, ожесточенно дрались, что-то отнимая друг у друга и не замечая уставившихся на них путников.
Резко захлопнув рты и глянув в указанном Гоблой направлении, Норг и Гриня аж присели от испуга.
Нушик держал деда на руках. Усадить его на прикрепленное к спине сиденье времени не было, поэтому, подхватив безногого на руки, он так и ломанулся, спасая себя и своего названого отца. Остальные члены команды были нагружены рюкзаками, кто – чьими, не понять, в панике бегства похватали то, что первое попалось под руку, и дали деру.
Гобла быстро сориентировался на местности и, призывно махнув товарищам, пригибаясь, припустил трусцой вдоль стены длинного здания.
Передвигались короткими перебежками от укрытия к укрытию, постоянно останавливались, прячась, осматривались. Гобла точно знал, куда ведет группу.
– Сюда, скорее, – шепнул он, указывая на парадный вход в полуразрушенное здание.
– Думаешь, не попалили нас? – взбегая по ступенькам, решил поболтать Гриня.
Норг пыхтел рядом, не отставал.
– Не-а, норм, – ответил он товарищу. – Слышали бы уже их. Шустрые же, твари. Догнали бы. Фух, сил уже нет.
Нырнув в мрачный со света вестибюль, они тут же притаились у стены недалеко от входа, давая глазам привыкнуть к сумраку.
– Вроде чисто, – всматривался Норг в мрачные силуэты былой обстановки.
– И я никого не вижу, – подтвердил Лаки. – Нушик, ссади меня, передохни.
– Не, норм пока, – ответил тот, сдув свисающую с кончика носа каплю пота.
– Опусти, говорю. У тебя руки дрожат.
Нушик молча опустил Лаки на пыльный пол и, фыркнув, как конь, обтер лицо ладонью.
– Куда теперь? – тихо спросил он у Гоблы, глядя тому в спину.
– Наверх. Я знаю это здание. Там место есть. Надежное. Было, по крайней мере, когда-то.
– Может, лучше в подвал? – предложил Гриня.
Гобла улыбнулся с такой иронией, что и слова были не нужны, и так все понятно, но он все же не удержался от подколки.
– Угу, давай. Тебя там с радостью встретят.
– Тут кто-то есть?
– Везде может кто-то быть, это город.
– Харе пиликать, – шепнул Норг. – Нушик, давай сменю?
– Да не, я сам.
Лаки вздохнул:
– Норг прав, перекидывай на него это чертово седло, а сам вон поклажу пока потягай, все легче, чем я.
– Не гунди, старый, справлюсь.
– Не спорь.
Нушик, более не пререкаясь, начал отстегивать многочисленные ремешки на своей груди.
– Ну, что вы там копаетесь, шустрее давайте, – поторопил их проводник, то нервно всматриваясь в темноту, то выглядывая на улицу.
Раскаленный воздух колыхался маревом, искажая пространство, и создавалось впечатление, что все неодушевленные предметы ожили и шевелятся.
– Идем, идем, обожди чуть, ща, переседлаемся.
Пока они «переседлывались», Гриня аккуратно положил бессознательного Калина на пол и, присев рядом на корточки, прощупал у мальчика вену на шее.
– Жив, засранец. Вот не думал не гадал, что буду обязан тебе.
– Что там? – поинтересовался Норг, заглядывая через плечо друга.
– Вроде как спит.
Гобла мельком глянул на мальчишку.
– Не сон это. Может и не очнуться.
– Очнется, – кивнул Лаки, уже сидя в своей переноске на спине у Норга и застегивая последний ремешок. – Натура у мальца крепкая. Все, готовы мы.
Гобла окинул взглядом всю команду и остановился на Лаки, словно сомневался, размышлял, а стоит ли… Лаки смотрел в ответ, ожидая, что за этим последует. Гобла медленно полез за шиворот и молча извлек оттуда небольшой мешочек и полупрозрачную палочку с жидкостью двух цветов.
– Итак, – начал он, – я иду первым, Норг с Лаки за мной, Гриня малого тянет, Нюша, ты замыкающим будешь. Держи, – протянул он Нушику мешочек. – Щепоть берешь и вот так кидаешь. Это что бы запах следа отбить. Понял?
– Угу, – кивнул тот, принимая туесок, и при этом покосился на Лаки.
В воздухе повисло напряжение, но никто ничего более не сказал.
Путники подобрали всю свою поклажу, разместив ее на себе как можно удобнее, приготовились к дальнейшему передвижению.
Опытный глаз Лаки заметил, что парень сильно нервничает, украдкой поглядывает, следит за всеми, за каждым движением, словно боится нападения.
– Готовы, – отрапортовал Норг.
– Ну, да пребудут с нами боги, – тихонько шепнул Гобла и повернул маленький ключик, вмонтированный ровно в середине этой палочки, встряхнул, перемешивая цвета.
О, чудо! Она стала светиться. Неярко, но вполне хватало, чтобы видеть, куда ступаешь, и не убиться в потемках. Глядя в темноту, Гобла судорожно передернул плечами и, обмахнувшись священным знамением, двинулся вперед, стараясь не наступать на вездесущие осколки.
Чем выше они поднимались, тем было светлее. На душе стало немного спокойнее. Все же биться, когда хоть что-то видно, намного приятнее, нежели в кромешной темноте. Невидимый враг хуже, чем просто враг.
– Сюда, – шепнул Гобла, заходя в глухой кабинет без окон.
Воздействие неизвестного излучения тут оказалось минимальным и, чем ближе к закрытым дверям, виднеющимся в дальнем краю комнаты, тем меньше было остекленения материалов. Поковырявшись немного с замком, Гобла, натужно крякнув, слегка приоткрыл тяжелую дверь и закатил в темное помещение свой «фонарик», обождал, внимательно всматриваясь в тени, и только после этого вошел.
