Теперь Криваро смог представиться надлежащим образом и представить Маккьюна с Райли.
Льюис кивнул и жестом пригласил всех сесть. Он и сам явно был не в себе. Его руки дрожали, а лицо было красным.
Дрожащим голосом он сказал:
– Прошу заметить, что я тоже очень зол. Я не понимаю, почему нам ничего не говорят.
Криваро мягким голосом сказал:
– Мне очень жаль, сэр, но я не совсем вас понимаю.
– Мы понятия не имели, что смерть нашей дочери как-то связана с серийным маньяком.
Криваро сказал:
– Я понимаю ваши чувства. Но на тот момент вторая жертва ещё не была найдена. Когда полиция приехала, чтобы поговорить с вами, они просто не знали…
Льюис перебил:
– Нам и об остальном не сообщили.
Криваро замолчал. Райли почувствовала, что он не знает, что сказать.
Отец девушки глубоко вдохнул:
– Когда мы были в морге, Марго была… она была голой, лежала под простынёй, и её лицо… ну, она была бледной и выглядела неестественно, но мы с Робертой решили, что это потому, что…
Льюис проглотил рыдание и замолчал.
Райли слышала, как Криваро выдохнул, поняв, наконец, что мужчина имеет в виду. Она тоже поняла теперь, в чём дело.
Патологоанатом уже смыл клоунский грим с лица Марго, когда Льюис и Роберта пришли на опознание. Они не имели понятия, что их дочь была найдена в клоунском костюме и в гриме. Пока…
«Как же они узнали?» – задумалась она.
Льюис как будто услышал её мысли:
– Мы узнали обо всём из новостей. «Убийца-клоун» – так его прозвали. Почему нам не сказали хотя бы о том, как именно её…?
Льюис снова замолчал.
Райли видела, как сидящий в кресле Криваро нервно втянул голову. Она знала ответ на незаконченный вопрос Льюиса.
И понимала, почему Криваро не хочет давать его.
Она вспомнила утро на месте преступления, вспомнила раздражение копов при появлении репортёров, которые увидели тело женщины…
«Пока нам удавалось скрывать то, что они были переодеты в клоунов».
Копы, говорившие с Бёрчами ранее, старались держать всё в секрете, потому что знали, что будет в газетах, когда до них дойдёт эта информация. И они промолчали. Но сегодня утром секрет раскрылся, и Бёрчи узнали правду худшим из возможных способов.
Криваро медленно проговорил:
– Мне очень жаль. Это было не наше решение. Тогда это не было нашим делом.
Мгновение Льюис ничего не отвечал, ошеломлённо глядя на Криваро. Затем он медленно проговорил:
– Она никогда не любила клоунов. Она их боялась. Как они угадали…
Райли чуть не охнула вслух. Каково это – знать, что ты выглядишь как тот, кого ты боишься? Ведь в газетах сказано, что жертвы были живы, когда их размалёвывали и одевали в костюмы.
Льюис снова замолчал, опустив взгляд на свои стиснутые руки.
Интересно, какое решение принял бы Криваро, если бы он оказался тем, кто говорил с парой в первый раз вместо копов?
Сказал бы он им правду о гриме и костюме?
Облегчило бы это им жизнь или сделало бы её ещё более кошмарной?
Доверил бы он им этот секрет?
И если на то пошло…
Какое решение приняла бы я сама?
Она не знала, но понимала, что это была одна из бесчисленных дилемм, с которыми ей предстояло столкнуться в работе в правоохранительных органах. Она поёжилась от этой мысли.
Криваро продолжал говорить с Льюисом Бёрчем, и Райли слышала в его голосе мягкость, которой никогда раньше не замечала в нём:
– Мистер Бёрч, надеюсь, вы понимаете что я должен задать вам несколько вопросов, на которые вы уже отвечали. Расследование убийства вашей дочери перешло на новую, совершенно неожиданную ступень. Нам необходимо увидеть всё в новом свете.
Льюис кивнул.
Криваро продолжал:
– Когда вы впервые заметили исчезновение вашей дочери?
Льюис пожал плечами.
– Марго была дома в четверг, мы ужинали вместе. Потом мы с женой пошли спать, а Марго стала делать уроки. На следующее утро мы решили, что она ушла в школу пораньше. Мы начали переживать, когда она не вернулась домой вечером, не предупредив по телефону. Она не пришла и к ужину, и тогда мы всерьёз заволновались и позвонили в полицию. Нам сказали, что ещё рано заполнять заявление о пропаже человека. Мы всю ночь не спали.
От боли у него исказилось лицо:
– А утром к нам заявилась полиция – с фотографией её ID.
Он замолчал.
Указав на Райли, Криваро сказал ему:
– Вы не против, если стажёр осмотрит ваш дом?
Льюис кивнул.
Мгновение Райли не понимала: «Чего от меня хочет Криваро?»
Должна ли она найти что-то конкретное? Или он просто хочет избавиться от неё?
Хотелось бы ей знать.
Райли встала с кресла и пошла по небольшому дому. Она заглянула в безупречно чистую, уютно отделанную кухню. Остановилась в коридоре у двери в спальню родителей – оттуда всё ещё доносились рыдания Роберты Бёрч.
Может, войти и поговорить с ней?
Она вздрогнула от воспоминания о болезненной встрече с мужем Джанет Дэвис.
Нет, сейчас я не готова повторить такое.
Кроме того, вряд ли это то, чего хотел от неё Криваро.
Но чего он хотел?
В нерешительности стоя в коридоре, она слышала, как агент спрашивает Льюиса, известно ли ему о какой-либо связи между его дочерью и другой жертвой. Райли развернулась к двери напротив по коридору и открыла её.
По всей видимости, дверь вела в спальню Марго. Комнатка была маленькой и уютной, как и всё остальное в доме. Райли почувствовала комок в горле, когда у неё в голове пронеслись сказанные сквозь слёзы слова Роберты: «Она была нашим единственным ребёнком. Она всё, что у нас было».
Это явно была спальня единственного ребёнка – не избалованного, но оберегаемого родителями и любимого всеми окружающими. И Райли ясно видела, что Марго была счастлива здесь.
На стенах в рамках висели бесчисленные фотографии её самой в разных возрастах с самых юных лет – с друзьями, родственниками и, конечно, чаще всего с родителями.
Полки были заставлены книгами – от детских книжек с картинками до романов для взрослых. Кажется, Марго не выбросила ни одной книги за всю жизнь.
Повсюду стояли памятные вещи – статуэтки, дипломы, награды и сувениры с семейного отдыха. Ещё была целая куча мягких игрушек – кролики, овечки, жирафы, тигры и медвежата, сосчитать которые Райли не хватило бы пальцев на руках. Среди груды игрушек на полке стояла жёлтая резиновая уточка из тех, с которыми дети играют во время купания.
