– Весь комплекс изначально возводился как санаторий на четыре тысячи коек для страдающих от Гибернационного наркоза, – объяснила Люси, перехватив мой взгляд, – но когда исследования Дона Гектора и его команды принесли первые значительные плоды, комплекс был передан ему. К тому времени как была разработана первая эффективная версия «морфенокса», все заведение уже занималось исследованиями в области зимней спячки: каким образом обеспечить больший процент выживаемости, как сократить ее продолжительность и как лучше решать психические и физические проблемы, связанные с ранним пробуждением.
– Очень впечатляет, – заметил я.
– А то как же, – ответила Люси. – В программном заявлении «Гибер-теха» говорится о необходимости навсегда избавить человечество от пагубных социальных и экономических последствий зимней спячки.
– Это очень смелое обещание.
– В «Гибер-техе» всегда мыслят большими категориями. Ну вот мы и прибыли.
Гольфмобиль с визгом затормозил перед дверью с табличкой «Проект «Лазарь».
– До-свидания-желаю-вам-всего-хорошего, – произнес Дейв так, словно он заучил эти слова на слух, не понимая их смысла.
Люси отперла дверь, набрав код на клавиатуре, и после нескольких поворотов направо и налево и еще одной двери мы оказались в круглом помещении с письменными столами, креслами на колесах и стеллажами. Из этого круглого помещения во все стороны лучами расходились восемь коридоров, вдоль которых тянулись камеры, где-то по двадцать на каждый коридор. Оттуда доносились звуки – невнятное бормотание и глухие удары, – а также характерный неприятный смрад немытых лунатиков. В глубине одного из коридоров санитар в прорезиненном фартуке поливал из шланга камеру, грязная вода стекала в проходящий посредине коридора слив.
Остановившись, я огляделся вокруг, придерживая за локоть миссис Тиффен. Справа от меня была застекленная дверь, и, не устояв перед любопытством, я подошел ближе и заглянул внутрь. К креслу, похожему на те, что стоят в парикмахерских, был пристегнут лунатик в бледно-зеленом спортивном костюме. Прямо над ним висело странное медное устройство, похожее на конический столбик, какими пользуются дорожные рабочие, острием всего в одном дюйме от головы подопытного. За операционным столом двое техников возились с несколькими большими приборами, сплошь покрытыми кнопками, рукоятками, шкалами и четырьмя большими экранами. Техники что-то говорили, однако их голоса заглушались толстым стеклом в двери.
– Знаешь, до чего любопытство довело Варвару?
Я обернулся. Это была Достопочтимая Гуднайт.
Она оказалась старше, чем выглядела на рекламных плакатах, – по моим прикидкам, на пороге седьмого десятка. Тело в отличной форме, жировая прослойка, соответствующая середине Лета, немигающие голубые глаза. Гуднайт была в накрахмаленной белой форме, буквально излучающей деловую эффективность. Она смотрела на меня с плохо скрытым презрением.
– Ой, – пробормотал я, пристыженный тем, что меня застигли подсматривающим, – извините.
– Ну так как? – спросила Гуднайт.
– Что как?
– Ты знаешь, до чего довело Варвару любопытство.
– По-моему, ей оторвали нос.
– Извини, я тебя не слышу.
– Оторвали нос, – повторил я громче.
– Вот именно. Смысл этого, разумеется, совершенно понятен… – Остановившись, она задумалась на мгновение и повернулась к Люси. – Люси, дорогая, а почему любопытной Варваре нос оторвали?
Люси изучала досье на миссис Тиффен, но как только было произнесено ее имя, она встрепенулась.
– О… э… контекст, в котором были произнесены эти слова, не совсем ясен, мэм, однако идиоматический смысл не вызывает никаких сомнений.
– Вот именно, – согласилась Гуднайт, – я сама не смогла бы выразить это лучше. Идиома. Нашу работу невозможно потрогать руками, однако она необходима для общего блага. Выражаясь идиоматически… Люси?
– Лес рубят – щепки летят?
– Довольно близко.
– По-моему, это скорее… пословица, а не идиома, разве не так? – спросил я.
Обе женщины молча смерили меня взглядом.
– Так, теряем интерес и двигаемся дальше, – сказала Гуднайт. – Где Старший консул Логан?
– Его убила Аврора.
– Просто так, ради удовольствия?
– А Аврора убивает людей просто так, ради удовольствия?
– Не твое дело задавать вопросы, Консул. Токката уже знает о смерти Логана?
– Полагаю, пока что не знает, – сказала Люси.
– Кто ей это скажет? – спросил я.
– Только не я, – поспешно сказала Люси.
– И не я, – добавила Достопочтимая Гуднайт, продолжая пристально разглядывать меня. – Что у тебя с головой?
Опешив от ее бесцеремонности, я непроизвольно ощупал правую часть лица, вогнутую внутрь и закрученную влево, отчего правый глаз у меня ниже левого примерно на ширину полутора глазных яблок. Для меня самого, моих друзей и сестер в приюте я просто был такой как есть, и тут не требовалось никаких комментариев – на самом деле никто этого даже не замечал; однако по реакции окружающих я чувствовал, что отношение ко мне находится где-то между «занятно» и «уродливо».
– Врожденная деформация черепа, – сказал я.
– А, – небрежно бросила Гуднайт, показывая, что ее интерес был обусловлен чисто медицинской стороной дела. – Значит, это не отложение солей кальция?
– Нет, мэм.
– Не повезло тебе, – продолжала она. – Мы работаем над уменьшением и даже обращением последствий отложения солей кальция.
– Сам я не считаю это невезением, – сказал я.
– Знаешь что? – сказала Гуднайт. – На самом деле мне это неинтересно.
И без предупреждения она раскрыла английскую булавку и вонзила острие в предплечье миссис Тиффен. Набухла красная капелька. Я оказался единственным, кто вздрогнул; мертвая женщина даже глазом не моргнула.
– Тебя пугает вид крови, Консул? – спросила Гуднайт. – Сострадание, проявленное не к месту, обернется для тебя гибелью.
– При всем глубочайшем уважении к вам, мэм, я думаю, что это было любопытство.
– Возможно, именно из-за этого Варвара лишилась носа, – после недолгого размышления заключила Гуднайт. – Любопытство… по поводу сострадания. – Она посмотрела на Люси в надежде на семантическую поддержку, но та лишь пожала плечами. – Ну хорошо, – продолжала Достопочтимая Гуднайт, протягивая мне акт о передаче опеки. – Распишись на пунктирной линии.
– Много у вас таких? – спросил я, принимая журнал. – Я имею в виду, Отсутствующих, выполняющих действительно хорошие штучки?
Достопочтимая Гуднайт подозрительно покосилась на меня.
– Мы не разглашаем нашу статистику, – сказала Люси.
