Рассказала весело, с тонкой, изящной иронией. Легко посмеялись.
Помолчали, глядя в ночь.
– А знаешь, – заговорил Артем, – мы с тобой в этом вопросе чем-то похожи. Я тоже не знал, куда поступать и чем мне хотелось бы заниматься в жизни и куда себя приложить. Не чувствовал никакого призвания в себе, – и усмехнулся с иронией. – Только я пошел дальше тебя и вообще отказался поступать после школы.
Лидия Архиповна находилась в глубоком шоке от столь сильного решения сыночка.
– Артемушка, ты что? – обескураженно вразумляла его мама. – У тебя пятибалльный аттестат, спортивные достижения, выигранные олимпиады! У тебя голова работает, как компьютер, тебе прямая дорога в вуз!
– В какой? – спокойно спрашивал встревоженную маму сынок.
– В технический, разумеется! – убежденно заявляла мама.
– По какой специальности? – уточнял сын.
– Да по любой! – взмахивала она в сердцах руками.
– Вот и я о том же, мам, – возражал Артем. – По любой специальности не хочу, хочу по конкретной, а по какой – не знаю. Вот за год определюсь, тогда и поступлю.
– Какой год! – негодовала Лидия Архиповна. – Тебя же в армию загребут! В стране Чечня! Я же с ума сойду! – и принималась плакать.
Маму он жалел ужасно, но стоял на своем – поступать не буду, пока не пойму, чего хочу.
Тогда отец, останавливая все эти дебаты, вынес свой вердикт:
– Это твой первый, важный и самый серьезный мужской выбор, сын. – И предупредил: – Делая его, ты должен понимать, что берешь на себя всю меру ответственности за его последствия. Даже если сто раз пожалеешь потом, что так настаивал на этом своем решении.
– Я понимаю, пап, – уверил Артем.
Он еще тогда крепко поспорил с Игореней, доказывая тому свою правоту, а друг отговаривал и вразумлял:
– Да какая армия… твою дивизию! – возмущался Брагин. – С твоей башкой и «ать-два от меня и до того дуба»? Какие сапоги? Ты охренел, Горыч, реально! Зашлют под пули, и пропал профессор.
– Да фигня все, прорвемся, – беспечно отмахивался Артем.
Так и проспорили до самого призыва Красногорского в ряды Российской армии.
Мама, не уговорив сыночка, не смогла все же оставить такое дело на самотек, нашла какие-то связи, знакомства-через-знакомства, вышла на начальника районной призывной комиссии и уговорила, а может, и заплатила, сие до сих пор остается личной тайной Лидии Архиповны, чтобы не отправлять единственное неразумное чадо на Кавказ.
Да, видимо, так усиленно уговаривала и достала вояк, что заслали Красногорского… как бы это сказать-то мягко и цензурно? – далеко… Аж за полярный круг. Но не просто тебе за полярный круг, а в закрытую, засекреченную часть ПВО, то бишь войск противовоздушной обороны, обслуживающую шахты с ракетно-ядерными зарядами стратегических ракет.
И вот так у нас сложилась действительность – стоит их часть, и на несколько сотен километров вокруг только тайга и тишина-а-а, мать ее. И никакого человеческого жилья. И спецснабжение раз в месяц, если доедет.
А на дворе девяносто седьмой год и в стране полный развал… а они служат!
– Я пожалел не сто раз, как предполагал отец. А по сто раз каждый день, – тихо засмеялся Артем. – До того, как попасть в часть, была сначала учебка. И, помнится, ползу я себе на пузе до условного противника, по раскисшей глине (несколько дней подряд дожди затяжные шли, а как перестали, так нас на полигон и загнали). Так вот, ползу я с автоматиком в руке, весь в грязище, в дерьме коровьем, в сапогах хлюпает, рожа в грязи, во рту, в носу, везде грязь, промок до белья и матерю себя последними словами. Ну не чудак ли я с другой буквы, а? Весь в дерьме ползаю тут, как последний… а Игореня там сейчас за парточкой сидит себе в институте, девчонок красивых снимает да пивко потягивает. И какого хрена меня перемкнуло в ту армию пойти? Ну не дурак ли я после этого, а?
Арина посмеялась тихонько и спросила:
– А как вообще служилось там, в этой шахте?
– Не в шахте, – поправил ее Артем, – в гарнизоне. Да в общем-то неплохо служилось.
Начнем с того, что хорошие мозги всегда и везде в цене, и Артем нес службу на офицерской должности, с соответствующими дежурными сменами, дающими больше личного свободного времени, и с соответствующим пайком. Разве что выслугу лет и зарплату не получал офицерскую.
Фигово было то, что в армии в тот момент творился полный бардак, но в то же время именно поэтому их служба проходила весело и более расслабленно, что ли.
Сколько раз старшие офицеры с досадой повторяли, что при Советском Союзе здесь такая дисциплина и муштра стояла, что чихали и пукали с разрешения начальства, не то что бы кто-то мог волынить и манкировать своими должностными обязанностями, это вообще с ума соскочить – такое представить. А сейчас…
Ну а что не поволынить? Проверяющие почти не наезжали, а фига им наезжать, когда зарплат нет, за высокие кресла в столице драка, от которой далеко лучше не отходить, а то и пролететь можешь, главкомы меняются один за одним. Хорошо хоть, при всем бардаке высшее руководство отдавало себе отчет, что такое стратегические ракеты, и относились к ним все же по-особому. Снабжали хорошо, и офицерам платили регулярно и не копейки какие.
А то мало ли что взбредет тем офицерам в голову, если осерчают на родину за жен и детей, сидящих в нищете и голоде.
Так что служили. Было достаточно много свободного времени, хотя места вокруг суровые – зимой до пятидесяти мороза, бывало и ниже, а летом мошка и гнус реально могли до смерти загрызть и до сумасшествия довести, но у них имелись специальные репелленты, методы защиты. Спасались как-то, не всегда, правда, удачно, но в основном терпимо.
А природа, вообще-то, там удивительная, красоты бывают – залюбуешься! Остановишься так, засмотришься на закат какой-то совершенно фантастический, словно небо горит разными цветными сполохами, а потом затухает, затухает, переходя в малиновые и пурпурно-розовые цвета, синеет, темнея. И меняется что-то внутри тебя, и чувствуешь такую мощь земли и себя каким-то иным…
Охотиться ходили, рыбу ловили в реке, что рядом текла. С эвенками общались – аборигены им приносили на продажу свои поделки, мясо-рыбу, хоть по уставу и не положены контакты с людьми без допусков. Так где устав, а где они… Вот именно.
Артема армия многому научила и многое дала.
Он тогда даже не знал, не понимал и не оценил до поры, как много на самом деле дала ему та служба.
– Но профессию-то выбрал? – спросила заинтересованно Арина. – В институт-то поступил?
– Поступил, – кивнул Артем, – сразу после возвращения из армии. В Бауманку. На ракетно-космическую технику. В чем-то по профилю службы.
– Серьезно, – с подчеркнутым уважением заметила Арина.
– М-да. Мне нравилось, – признался Артем, – потом еще одну специальность освоил, но попозже. Ладно, – вздохнув глубоко, словно отпуская красочные воспоминания, заметил он. – Пора нам, Арина Аркадьевна, спать отправляться. Завтра день суматошный.
