Я сидела, глядя перед собой. Стала ли Джанин одной из жертв? Я думала о том, сколько женщин, ожидавших рождения ребенка, погибло там; о герцогине и о молодом человеке, которого тетя Эмили предназначала для Джанин. Я представила, что однажды Джордж зажег одну из своих поленниц, которые он так много раз складывал в буфетах и других местах.
Я рассказала Полли о Джордже.
— Слава Богу, что это случилось не тогда, когда ты была там, — сказала она.
Весь день я не переставая думала о «Елях», тете Эмили, Джанин и других знакомых.
Это могло произойти, когда мы там были.
Позже в этот день и на следующий я тщательно просматривала газеты, но больше ничего не смогла обнаружить. Я думаю, что это не считалось достаточно интересным; чтобы поместить дополнение к первоначальному сообщению.
Наступил день моего отъезда.
За час до отхода поезда у дверей нашего дома появился Фабиан с кебом, чтобы отвезти нас на вокзал на трехчасовой поезд. В тот день это был единственный поезд после полудня, поэтому он знал, что я поеду на нем.
Когда он постучал, дверь открыла Эфф. Ее удивление было очевидным, его приход произвел на нее большое впечатление. Она любила, чтобы в дом приходили изысканные люди. Как она говорила, это производит хорошее впечатление на соседей.
Не оставалось ничего другого, как должным образом принять его предложение. Полли поехала с нами на вокзал, но его присутствие, конечно, мешало вести нам задушевный разговор.
Он был с ней очень любезен и, когда мы прибыли, настоял на том, чтобы возница подождал ее и отвез обратно, заплатив за поездку.
— В этом нет необходимости, — возразила Полли.
Но он отвел все ее возражения, и даже Полли вынуждена была согласиться с его действиями, хотя она не поощряла их и, я знаю, беспокоилась, видя меня сидящей с ним в одном купе.
Он, казалось, был очень доволен своими действиями.
— Это был приятный визит, — сказал он, когда мы выехали из Лондона.
— Мне всегда доставляет большое удовольствие побыть с ними.
— Самая необычная семья — две леди и еще ребенок с ними. Я видел, как сильно вы ее любите. Приятная малышка. Мне кажется, она выглядит немножко как француженка.
— О, вы так думаете? — заставила я себя произнести.
— Да. И это имя. Я не знаю, часто ли оно встречается во Франции, но оно действительно очаровательное, как вы думаете?
— Да.
— Приходится только удивляться, кто мог бросить такого ребенка. Мне хотелось бы знать историю ее рождения. Я представляю… связь… потом оба поняли, что совершили ошибку…
— Возможно.
— Я бы сказал, скорее всего. Вы слыхали о том, как эти две достойные леди провели удочерение?
— Я не знаю, как делаются подобные вещи.
Я выглянула в окно.
— Вы находите этот вид живописным? — поинтересовался он.
— Графства, прилегающие к Лондону, очень приятные, — ответила я.
— Да, пожалуй. Здесь все дышит мирным благосостоянием, радует глаз. Мне всегда кажется, что даже деревья здесь подчиняются местным правилам. Как это отличается от Линденштайна!
Я почувствовала слабость от дурного предчувствия. Он о чем-то догадывался и решил прознать у меня. Он играл со мной как кот с мышью перед последним смертельным ударом.
— О… Линденшайн, — стараясь, чтобы это прозвучало беззаботно, пробормотала я.
— Когда я увидел, то я подумал, что довольно плоско. В общем голо. Довольно странно, учитывая его положение. Совсем не то, что ожидал бы.
Он пытался заманить меня в ловушку. Я припомнила обрывки разговора, когда он приходил к нам в гости, тогда было упоминание о гористой местности.
Под его испытующим взглядом я чувствовала себя все более неуютно.
Я отвернулась от окна и встретила его внимательный взгляд. В его глазах было легкое удовольствие. Говорил ли мне его взгляд о том, что ему известно, что я никогда не была в Линденштайне? Я поняла, что он припоминает факты. Мы с Лавинией уехали из школы в конце семестра, сказав, что погостим у принцессы, но отсутствовали в течение двух месяцев. И вдруг появился таинственный ребенок — французский, которого приняла преданная мне няня.
Я предположила, что он все сопоставил и сделал соответствующий вывод, который для него, с негодованием подумала я, должен был быть очевидным. Мне хотелось сказать ему, чтобы он прекратил свое дерзкое расследование и попросил разъяснений у своей сестры.
— Я полагаю, что везде мы встречаем не то, что ожидаем увидеть. Возможно, сравнивать не слишком мудро, — холодно сказала я.
— Неприятные, не так ли… сравнения?
Он продолжал рассматривать меня и, конечно, понимал, что в это вовлечена Лавиния. Зная ее, он не мог поверить, что она была готова пожертвовать собой ради друга. Если бы это было моей тайной, она никогда бы не зашла так далеко, чтобы помочь мне.
Мне хотелось прокричать ему: «Вы, Фремлинги, занимаете такую позицию превосходства, тогда как именно вы вызываете все беды».
Он, должно быть, увидел, что я была потрясена, и когда заговорил, его слова звучали довольно мягко.
— Я надеюсь, что состояние вашего отца после вашего возвращения значительно улучшится.
— Я тоже надеюсь. Его обязанности, конечно, значительно облегчены с приездом Колина Брейди.
— О, викария. Я слышал, что он пользуется большим успехом.
— Верно, и это очень большая удача, что он там. Бывают дни, когда отец совсем не может работать, и это очень расстраивает его. Но мистер Брейди принимает на себя все обязанности и тем самым снимает огромный груз с плеч отца.
— Я полагаю, что однажды он захочет стать самостоятельным.
— Конечно, захочет.
Он кивнул и опять бросил на меня испытующий взгляд.
— Осмелюсь предположить, что у вас много общего. — Я подняла брови. — Так сказать, вы оба принадлежите к духовенству. Вы по рождению, а он по выбору.
— Я полагаю, что можно так сказать.
— И вы, по-видимому, добрые друзья.
— С мистером Брейди не может быть других отношений. Он дружественно настроен ко всем.
— Превосходный молодой человек.
И опять ироничная улыбка. Он раздражал меня. Во-первых, он решил, что я имела связь во Франции и что Флер — результат этой связи, а теперь он намеревался сосватать меня с Колином Брейди. Это было просто дерзко… присвоить себе роль лорда поместья, заботящегося о своих вассалах.
Я хотела сказать ему, что не искала его общества и меня не трогают эти предположения, но я, конечно, не позволила себе ничего такого, и он сменил тему разговора.
