У Кирилла имелась значительная «группа поддержки»: крепкие парни, официально занятые в благотворительных проектах, но на деле не чурающиеся и дел совсем иного сорта. Однажды посреди ссоры эти громилы окружили Ореста на площади и начали обвинять в том, что он язычник. Один из их числа запустил в Ореста камнем и попал в голову. Тот в ответ приказал схватить этого человека и запытать до смерти.
У Ореста, разумеется, была своя группа поддержки, и принято считать, что ближайшей его советницей была Ипатия. Громилы Кирилла решили показательно ее наказать, в наущение остальным. Ипатию подстерегли на улице, когда ее несли в носилках. Ее сбросили наземь, притащили в церковь, раздели догола, забили тем, что нашлось под рукой – глиняными черепками, – а потом вывезли ее тело за город и сожгли на костре.
Историки уже много лет задаются вопросом, насколько ответствен был за смерть Ипатии сам Кирилл. Источники на этот вопрос отвечают по-разному. Действовали ли громилы по его приказу или это была их собственная «светлая» мысль? Быть может, вернее всего средняя позиция: Кирилл не отдавал такого приказа, юридически он невиновен, однако он подстрекал своих страстных последователей к мести сторонникам Ореста. Так или иначе, в результате V век потерял одного из самых блестящих своих интеллектуалов: женщина-философ, язычница, была растерзана толпой христиан.
Причины нетерпимости христиан
Итак, христиане осуществляли насилие над язычниками, – пусть и не организованное, не постоянное и не слишком жестокое. И историки давно уже задаются вопросом – почему? Христианство начинало с этического учения Иисуса: от его последователей требовалось любить ближних, как самих себя, и подставлять вторую щеку – то есть любить даже врагов. И христиане IV столетия по-прежнему исповедовали эти принципы. Однако время от времени они – от руководителей государства и лидеров Церкви до грубой, необразованной толпы – проявляли нетерпимость, порой ведущую к насилию. Чем это объяснить?
Иногда можно услышать, что жесткое противостояние «иным» – единственно возможное развитие событий, когда эксклюзивистская религия приходит к власти и получает возможность утверждать свои принципы как силой закона, так и уличным насилием
[266]. Быть может, некоторая доля истины в этом есть. Однако стоит помнить, что, как подчеркивает в особенности историк Гарольд Дрейк, нетерпимость в религиозных вопросах могли проявлять и язычники. Эксклюзивная религия им для этого не требовалась. Более того, многие христиане-эксклюзивисты, даже могущественные правители, суровые полководцы, безжалостные судьи – вспомним Константина – терпимо относились к религиозным различиям
[267].
Священные Писания христиан приказывали им противостоять всем иным религиозным традициям и практикам, обращать неверующих, если понадобится, и силой. Некоторые христиане воспринимали эти указания буквально.
В размышлениях о причинах появления в некоторых христианских кругах нетерпимости и насилия нам полезно будет снова вспомнить некоторые ключевые характеристики религии в древности – будь то языческая религия или христианство. Тогда, как и сейчас, одной из важнейших причин исполнять религиозные обряды было желание умилостивить Бога и получить от него какие-либо блага. С точки зрения язычников, исполнение древних священных обычаев приносило благоволение богов, а значит, давало возможность жить – и, если все шло по плану, жить хорошо, в добром здоровье, в любящей семье, ни в чем не зная нужды. Если же умилостивить богов не удавалось, это могло привести к величайшим бедствиям. Именно такая логика вела к преследованиям христиан – сперва при Декии и Валериане, затем, в куда большем масштабе, при Диоклетиане. Боги ждали жертвоприношений – и те, кто отказывались приносить им жертвы, представляли опасность для всей общины.
Эту логику разделяли и христиане, только в их случае ставки были еще выше. Во-первых, всякий, кто не принимал их веру и не исполнял их обряды, рисковал навлечь на себя гнев божий не только в этой жизни, но и в будущей. Нераскаянным язычникам предстояло вечно жариться в аду. Значит, было очень важно убедить их принять христианство. В сущности, очень важно это было для всего мира – ибо уже очень скоро развращенные царства мира сего должны были смениться Царством Божиим на земле. И это грядущее преображение мира начиналось с верующих здесь и сейчас. Священные Писания христиан приказывали им противостоять всем иным религиозным традициям и практикам, обращать неверующих, если понадобится, и силой. Некоторые христиане воспринимали эти указания буквально. И выбор для них был очевиден: какой же искренне верующий откажется повиноваться Богу?
Другой уникальной чертой христианства, ведущей к росту нетерпимости, стало повышенное внимание к знанию истины. В отличие от других религий, христианство представляло собой не просто набор ритуалов и религиозных практик – будь то крещение, евхаристия, чтение Писаний, молитва, богослужение. Акцент в нем делался на правильной вере. В конечном счете – в вечности – важно было именно то, во что человек верит, что считает истиной. Свою веру христиане постоянно обсуждали, проясняли в мельчайших подробностях, и, согласно некоторым христианским лидерам, малейшее отступление от правильного учения могло привести к вечному проклятию. Учения христианства – учения о том, было ли время, когда Сына Божия не существовало, или обладает ли Христос духом божественным или человеческим, или обратится ли в конце времен к истине сатана, отец всякого зла, – имели огромные и страшные последствия. В разные времена, в разных обстоятельствах христиане давали на эти вопросы разные ответы, но в большинстве своем были согласны: правильный или неправильный ответ решает их судьбу в вечности.
Из-за огромного значения «правильной веры» для вечной жизни конфликтный потенциал, заключенный в этой эксклюзивистской религии, достаточно рано вышел на поверхность, накалился и привел к широко распространенной – хотя, разумеется, не всеобщей – нетерпимости. Неправильная вера опасна – значит, терпеть ее нельзя! Нетерпимость христиан звучит уже в новозаветных Писаниях – и прослеживается вплоть до IV века. И всегда она направлена на «другого», кто бы он ни был: иудей, язычник или даже собрат-христианин.
Как и все, связанное с христианством, в каком-то смысле эта нетерпимость ведет свое начало от самого Иисуса. Исторический Иисус, как и другие иудеи его времени, был убежден, что «неверные» истолкования Писания терпеть нельзя. Во время своего общественного служения он весьма резко отзывался об иных своих врагах из числа фарисеев. Во враждебных высказываниях о них в Мф. 23 формулировки, возможно, принадлежат самому Матфею, – однако, несомненно, он передает мысль Иисуса о том, что фарисеи заблуждаются и упорствуют в своих заблуждениях. Со временем эта нетерпимость нарастала: Евангелия изображают Иисуса как человека, отнюдь не склонного прощать врагам их ошибочные взгляды. Особенно резко звучит полемика в Евангелии от Иоанна, где Иисус регулярно противостоит врагам, собирательно называемым «иудеями», – как будто автор уже не делает между иудеями никаких различий. В одном месте Иисус говорит, что «иудеи» – не дети Божии, а дьявольское отродье, убийцы и лжецы (Ин. 8:42–44).
