С целью выяснения личности неизвестной гражданки дежурным администратором Семеновой Варварой ей был задан вопрос: «А вы, девушка, кто будете, вы разве проживаете в нашей гостинице?» – на что артист Гуреев Роберт, не останавливаясь, бросил: «Это со мной!» – а сама девица, покраснев, сообщила: «Меня Соня зовут, Бронштейн моя фамилия, извините, я не взяла с собой паспорт…» После чего фотограф Максимов Сергей подхватил гражданку Софью Бронштейн под локоток и увлек ее вверх по лестнице со словами: «Софа, это не нужно, иди спокойно».
Из холла гостиницы все трое проследовали прямо в номер артиста Гуреева, где и оставались до 9.46 утра следующего дня».
Мне хочется присвистнуть, но это уже сделал кто-то в зале, и я просто спрашиваю:
– Вы что же, хранили этот блокнот так много лет?
– Почему же только этот? Я все их храню, – с достоинством отвечает бывший швейцар и вечный стукач. – А как же? Мало ли что, вдруг компетентным органам какая информация понадобится, так у меня все записано!
Адвокат Вадима Петренко просит приобщить оглашенную запись к делу. Дедушка Ванечкин возражает: со словами «Мы так не договаривались!» прячет свой блокнот поглубже в карман и придерживает его там рукой, как будто ожидая, что документ у него попытаются отнять силой.
Я бы никому ничего не советовала пытаться отнять у этого милого дедушки – себе дороже выйдет.
Я бы от этого дедушки вообще подальше держалась, не нравится он мне, если честно.
Адвокат Петренко, мне кажется, от Ивана Ивановича тоже не в великом восторге и именно поэтому обращается с ним со всем возможным уважением и превеликой осторожностью. К разочарованию журналистов, жаждущих сенсаций и экшна, эпической битвы за блокнот не случается: оказывается, адвокатом заблаговременно была сделана нотариально заверенная копия нужной записи, ее-то мне и вручают.
И все же этого мало.
Я интересуюсь, будут ли участвовать в процессе свидетели, для официального приглашения которых адвокат Вадима Петренко запрашивал помощь суда. Это те двое, о которых мы уже слышали: сочинский фотограф Сергей Максимов и предполагаемая подруга Роберта Гуреева Софья Бронштейн, ныне Петренко.
С ними какая-то темная история. Как я понимаю, по доброй воле участвовать в разбирательстве эти свидетели не хотели, поэтому пришлось нажать на них с разных сторон.
Официального вызова – повестки в суд – оказалось недостаточно, но тут Вадиму Петренко здорово помогли журналисты. Он сделал соответствующее заявление для прессы, и газеты и телевидение подняли хай, клеймя позором нерадивую мамашу, возмутительно безразличную к судьбе родного сына. Шум вышел знатный, и Софье Петренко не удалось отсидеться в тихом курортном уголке.
А вот Сергей Максимов оказался тертым калачом, не зря дедуля Ванечкин говорит, что фотограф работал «с кем надо», ходы и выходы он знает и благополучно «отмазался» от визита в суд по состоянию здоровья. Хитрый дяденька!
Впрочем, в этой истории лучшего свидетеля, чем мать Вадима Петренко, и быть не может.
Другое дело, станет ли она честно и прямо отвечать на нелицеприятные вопросы?
Софья Петренко уже пенсионерка, но сразу понятно – бывшая учительница. Судя по хорошо поставленному голосу и твердому взгляду, которым она обводит мгновенно затихающий зал, у нее лет сорок педагогического стажа. Если дать ей в руки указку, я смогу отдохнуть, не стучать молотком – Софья Павловна сама успешно призовет класс, ой, зал к порядку.
Я спрашиваю, что свидетель Софья Петренко может сообщить по сути дела.
Я, разумеется, помню, что свидетель Петренко предпочла бы ничего не сообщать и вообще хотела бы находиться сейчас как можно дальше отсюда, но правила есть правила. И кому, как не учительнице, установленные правила уважать?
– Ну, скажи уже наконец правду, мама! – торопит родительницу Вадим Петренко – и нарывается на прицельный строгий взгляд поверх приспущенных очков.
Так ученый-энтомолог мог бы смотреть на надоедливую мелкую букашку, изученную им вдоль и поперек, а потому уже совсем не интересную.
– Вадик, Вадик, – вздыхает Софья Павловна, качая головой. – Как всегда, от тебя одни неприятности… Ну зачем ты все это затеял?
Она кивает на журналистов с камерами и микрофонами, и те в отместку дружно ощетиниваются своими орудиями труда, наставляя их все в одном направлении – на свидетеля Петренко.
– Я очень не хотела сюда приходить, – медленно, как будто диктуя школярам текст под запись, произносит Софья Павловна глубоким голосом с безупречной дикцией. – Как хорошо было бы забыть эту ошибку молодости…
– Нет уж, давайте делайте работу над ошибками! – весело требует кто-то из зала.
Корреспонденты ведущих СМИ – это не робкие первоклашки, они быстро вспоминают о том, что пресса – реальная власть. И не боятся «двоек» и шокирующих записей красной пастой в дневнике. У них эта красная паста в жилах!
– Ты вытащил меня и себя на позор, что ж, я буду честна, – Софья Павловна вновь обращается к сыну. – А правда в том, что ты – моя самая большая жизненная неудача.
В зале слышится недовольный ропот: все-таки матери не должны так говорить с сыновьями, с этим согласны даже циничные смишники.
Вадим Петренко краснеет, глядит на мать исподлобья, но молчит, ожидая продолжения.
– Не надо было мне тебя рожать, – говорит свидетельница. – Но избавляться от ребенка казалось неправильным и небезопасным, а тут еще мамочка подложила язык – «рожай, Софа, как-нибудь вырастим». Вот именно что как-нибудь! Другим родителям дети были в радость, а мне? Когда ходила беременная, вокруг все шептались и шушукались – мол, нагуляла неизвестно от кого. Родила – не смогла пойти учиться в аспирантуру, потому что надо было тебе пеленки стирать и кашки варить. Устроилась работать в школу – там коллеги тоже косились на мать-одиночку, считали меня то ли глупой, то ли непутевой. С ребенком на руках не нашла себе нормального мужа, вышла за Петренко, а с него много ли толку? Школьный физрук – по умолчанию лодырь, алкаш и бабник, зарплата маленькая, карьерных перспектив и связей никаких, только и сумел, что второго ребенка мне сделать… Но хотя бы нормального ребенка!
– А я, значит, был ненормальный? – не выдерживает Вадим Петренко.
– Нормальные дети не шкодят, как бандиты, не умничают при взрослых и не мечтают, когда вырастут, стать царевичами! – легко парирует Софья Павловна. – Или хотя бы помалкивают о своих странных мечтах, не заявляют о них на линейке в присутствии завуча! Ты забыл уже, почему в октябрята тебя приняли последним в классе?
– Давайте ближе к теме, – прошу я.
– Давайте к теме, – соглашается Софья Павловна. – Какая у нас сегодня тема?
– «Как получить наследство Роберта Гуреева», – с готовностью подсказывает какой-то остряк из зала.
– Хорошо, поговорим о Гурееве. Хотя я мало что могу о нем сказать, мы были знакомы совсем недолго – я провела в его номере всего одну ночь, – говорит Софья Павловна и усмехается. – Может быть, вам будет достаточно этой информации?
