– Совсем забыла! – Она сбегала в прихожую за своей сумкой и торжественно извлекла из нее бутылку шампанского. – Та-дам! Доставай бабулины фужеры!
Пузатые, на резных ножках фужеры из темно-красного с белым рисунком хрусталя я хранила как память о нашей бабушке – она их очень любила и выставляла на стол лишь по праздникам. Поэтому резонно было поинтересоваться:
– А что за повод?
– Я собрала все пять образцов ДНК! – Натка ловко открыла шампанское и огляделась. – Ну, где фужеры-то? Тащи, я сказала!
Я не стала спорить, принесла затребованное. Послушно подняла увесистую хрустальную емкость, звякнула своим фужером о Наткин.
– За мой успех! – с воодушевлением провозгласила сестра.
– Это пока только промежуточный финиш, – напомнила я. – Успех будет, если один из пяти тестов на отцовство окажется положительным.
– Жаль, что положительными не могут оказаться все пять тестов сразу, – вздохнула Натка. – Но я буду рада и одному, только пусть это окажется Романовский, он самый богатый…
За разговорами мы мило распили шампанское, а потом Натка напросилась у меня заночевать.
В той же газете написали, что повторный анализ ДНК, сделанный по требованию суда в достойном доверия медицинском центре, уверенно доказал: Роберт Гуреев на 99,9 % является отцом Андрея Христофорова.
– У меня такой информации пока нет, – припомнила я.
– Наверняка тебе ее дадут завтра, и это значит, что завтра же дело будет закончено, – сказала Натка. – Я не хочу пропустить грандиозный финал, поэтому обязательно должна быть с утра пораньше в суде! Так что – решено, остаюсь у тебя ночевать.
Я легко поняла ее логику: от меня и на моей машине ехать до Таганского суда и ближе, и комфортнее, чем от Наткиного дома на маршрутке и метро.
Пришлось проявить повышенное гостеприимство и уступить сестрице половину своей кровати.
Поутру гостеприимство пришлось еще расширить, позволив сестрице порыться в моем гардеробе. Вчерашние свои джинсы и майку с бейсболкой сегодня Натка надевать не хотела.
– Фу, что ты носишь?! – скривилась она, переворошив содержимое моего шкафа, и унеслась к Сашке.
Та уступила любимой тете модный сарафан и подходящие к нему босоножки, а я тихо порадовалась тому, что у меня размер ноги меньше, чем у сестры и дочери. Еще год назад мы с Сашкой по этому параметру совпадали, что было очень неудобно. Какое-то время мы даже жили по суровому принципу «кто раньше встал – тот лучше обут», и почему-то в проигрыше постоянно оказывалась именно я.
На сей раз на мою экипировку никто не покушался, и даже битва за трюмо, традиционно случающаяся всякий раз, когда Натка ночует у нас, не состоялась: сестрица самоотверженно уступила большое зеркало мне и красилась уже в машине, пока мы ехали в суд.
– Сегодня ты должна быть самой красивой, – вещала она по дороге. – Сегодня ты произнесешь свое последнее слово…
– Решение суда! Последнее слово было у приговоренных к смертной казни!
– Не важно, как это назвать! Важно, что все глаза, видеокамеры и фотоаппараты будут устремлены на тебя! И ты должна выглядеть достойно, чтобы не посрамить фамилию!
Каюсь, в тот момент я не придала значения этим словам сестрицы, а зря. Она ведь почти проболталась…
Но я морально готовилась к очередному, судя по всему – финальному слушанию дела и частью сознания всерьез обдумывала возможность повторения былого подвига с уклонением от встречи с журналистами путем изменения традиционного маршрута… Жаль, не договорилась заранее с Димой и Машкой, внедрилась бы опять через клозет…
Впрочем, в присутствии Натки повторить этот трюк не получилось бы. Едва дождавшись, когда я осторожно, чтобы не задавить кого-нибудь из акул пера, припарковала свой транспорт, сестрица выскочила из машины, помахала всем ручкой, покричала «Привет, а вот и мы!» – и цапнула меня за руку, чтобы лично втащить на крыльцо.
– Доброе утро, спасибо, Наталья Владимировна, дальше мы сами. – В холле бесценный Дима отбил меня у Натки и сопроводил в кабинет. – Кофе?
– Давай, – согласилась я, упаковываясь в мантию. – Только быстро, сегодня не до кофейной церемонии.
Как в воду смотрела: едва Дима принес мне курящуюся паром чашку, явился Плевакин. Анатолий Эммануилович был в парадном костюме и в приподнятом настроении. Местами он даже сиял: начищенные туфли, улыбка и лысина буквально слепили глаза.
– Здравствуйте, здравствуйте, Еленочка Владимировна! Готовы, звезда наша?
– К чему? – уточнила я сугубо из осторожности.
Плевакина надо знать – он солидный человек, но горазд на сюрпризы.
– К историческому моменту! К решению по делу, имеющему мировое значение! – Анатолий Эммануилович высоко воздел палец, и появившаяся за его спиной Машка поняла мизансцену неправильно.
– Вы что тут, определяете, откуда ветер дует? – предположила она. – Представленных доказательств суду не хватает?
– Единственное, чего мне действительно не хватает, так это тишины и покоя, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к историческому моменту, – ответила я с легким укором.
– О, да! Не будем вам мешать! – спохватился Плевакин и, широко раскинув руки, спешно удалился из кабинета, заодно выгнав из него, как кур со двора, и Машку с Димой.
Зал полон. Более того, переполнен: какие-то люди сидят даже на подоконниках. Не помню такого аншлага… Как, наверное, завидует мне сейчас Антон Халатов…
Хотя сюжет у нас развивается неправильно: главная новость дня уже всем известна – за что спасибо газетчикам и тем, кто слил им эту информацию.
Суду представлено экспертное заключение, согласно которому ДНК Роберта Гуреева и Андрея Христофорова совпадают на 99,9 процента!
Пожалуй, на этом в деле можно ставить точку. Победитель гандикапа на приз в виде всего имущества великого артиста определен…
Но слово берет один из парижских адвокатов Гуреева – месье Ришар. Тот самый темнокожий джентльмен, я прямо как чувствовала что-то…
– Ришар? Как похож! – хохмит кто-то в публике, и мне приходится пускать в ход молоток.
И прятать улыбку: шутка, наверное, не политкорректная, но забавная. Наш месье Ришар действительно похож на своего однофамильца-артиста, как негатив на позитив: у него тоже широкий лоб, тонкий длинный нос и целая шапка неукротимых волос, от природы закрученных тугими пружинками. Только все это не светлое, а темное.
Месье Ришар начинает говорить по-французски, и я оглядываюсь в поисках переводчика, но тут он неожиданно переходит на русский и даже показывает большой палец шутнику:
– Зачет!
Я поднимаю брови. Даже так, он и сленг знает?
Публика радуется: шоу продолжается.
– Университет имени Мориса Тореза, – с улыбкой объясняет мне Ришар. – Я не случайно попал на работу к маэстро Гурееву, он высоко ценил российское образование…
