Тренер кивнул:
– Это «Хед». Это не «Бьорнстад». Какая тебе разница, что у них там происходит.
Вильям дрожал. Он не мог заставить себя уйти, хотя взгляд тренера ясно говорил: обсуждение окончено.
– Кто-нибудь из нашей команды будет в этом году играть под шестнадцатым номером? – поинтересовался Вильям.
Ему не хотелось, чтобы это прозвучало как обвинение. Хотелось только, чтобы тренер его любил. Вот в чем проблема: любовь как лидерство, просить о ней бессмысленно.
– Это не твоя забота, – холодно сказал Давид.
Под шестнадцатым номером в «Бьорнстаде» играл Беньи. Отдать этот номер игроку «Хеда» Давид отказывался. – А у нас кто будет капитаном? – ревниво спросил Вильям.
Давид ответил на тот вопрос, который волновал Вильяма на самом деле:
– Вильям, ты еще слишком молод.
Особый способ разбить сердце: когда хоккеист по глазам своего тренера видит, что тот предпочитает другого. – А если бы я был Беньи? Вы бы такое сказали?
Давид не стал врать и отрицательно покачал головой.
Вильям Лит вышел на лед, как никогда исполненный жажды самоутверждения. Давид притворился, что ничего не заметил, но он, конечно, прекрасно все понимал. Не случайно он стал таким хорошим спортивным тренером – он понимал силу собственного слова. Пока мальчишки росли, он наблюдал, как Вильям соревновался с Беньи за все – и ни разу не одержал верх. Давид знал, что зависть – отвратительное чувство, но оно может стать мотивирующим. И растил его намеренно, потому что быть лидером – значит уметь манипулировать чувствами ради победы. Давид знал: он играет в опасную игру, Вильям может возненавидеть Беньи настолько, что во время матча изувечит его. Но во всех лучших командах мира есть кто-то, кто играет на грани, а иногда и выходит за эту грань. Вильям играл лучше всего, когда ненавидел.
И все-таки Давид любил Беньи больше, чем любого другого своего воспитанника, и ему было стыдно, что мальчик не решился доверить ему свою тайну. Может быть, когда-нибудь, как-нибудь Давид искупит свою вину как человек. Но место чувствам – за стенами ледового дворца. А во дворце Беньи – противник. Если Вильям во время матча перейдет грань – так тому и быть. Если Беньи изувечат, значит, изувечат. Давид – хоккейный тренер, он делает свое дело. И готов на все ради того единственного, что имеет значение.
Ради победы.
* * *
Когда опустилась темнота, Беньи в одиночестве выжимал вес в сарае при собачьем питомнике. Прежде чем поднимать штангу, он расстегнул и снял часы. Старые и потертые, тяжелые, громко тикавшие, они плохо подходили ему. Но он получил их от Давида. С тех пор как тренер сменил клуб, они не сказали друг другу ни слова, и все-таки, куда бы Беньи ни пошел, часы были у него на руке.
* * *
Вильям отжимался до тех пор, пока руки не заболели, пока не заболело все остальное тело. Он уснул, держа в руке зажигалку, которую подкинули ему в шкафчик, и он знал, кто ее подкинул. Может быть, Вильям не изувечит Беньи, по крайней мере пока. Но это не значит, что он не изувечит кого-нибудь другого.
24
Но медведь в ней уже проснулся
Окруженная облаком ругани, Рамона, топоча, спускалась по лестнице, желая знать, кто барабанит в дверь «Шкуры» после закрытия. Она ожидала увидеть очередного алкаша, но обнаружила кое-кого другого.
– Ты что здесь делаешь, старый прохвост, ты же в последний раз объявился у моей двери лет сорок назад, хотел позабавиться посреди ночи! Я тогда тебя не пустила и сейчас не пущу! – прошипела Рамона и застегнула халат.
Суне рассмеялся так громко, что напугал щенка, сидевшего у его ноги.
– Мне нужен совет, Рамона. Или два.
Рамона впустила его, налила щенку воды в миску. Щенок вылакал воду и принялся закусывать мебелью.
– Ну? – потребовала Рамона.
– Я хочу, чтобы ты поговорила с Теему Ринниусом. Ради меня.
Попроси об этом любой другой, Рамона прикинулась бы дурочкой, мол, какой еще Теему? Но с Суне… Он посвятил всю свою жизнь трудным мальчишкам с хоккейным талантом, а Рамона свою – тем, кому таланта недоставало.
– О чем?
– О клубе.
– Я думала, ты больше не тренер. Какое тебе дело до клуба?
– Меня держат там ради одной красотки.
Рамона заржала так, что отчистила легкие примерно от десятилетнего сигаретного нагара. Потом посерьезнела:
– Я кое-что слыхала, Суне. В газетах пишут про «нового спонсора» и «тайные переговоры», на которых присутствует спортивный директор. Теему и его ребят это беспокоит. Это их клуб.
– Это не только их клуб, – поправил Суне.
В этом чертовом городе людям не угодишь, подумал он. Если клуб обанкротится, все дерьмо полетит в Петера, а если Петер найдет деньги, дерьмо полетит в него же. Рамона выставила на барную стойку три стаканчика виски. Один Суне, два – себе.
– Что скажешь про нового тренера? – спросила Рамона. – Она заходит иногда, поесть картошки.
– Цаккель? Не знаю, что сказать. Чокнутая тетка. Похоже, ей совершенно плевать на то, что думает Петер Андерсон…
– Хорошее начало, – одобрила Рамона.
– …но я подозреваю, что Теему и его ребята не в восторге от того, что тренер – женщина, – заметил Суне.
Рамона фыркнула:
– Они любят свой клуб. Сам знаешь. А боятся они, что ее сюда прислали ради пиар-путча. Не желают выглядеть посмешищем, да и политическая повестка в хоккее им не нужна…
– Политическая повестка? – Суне закатил глаза. – Теперь это так называется? Бабы уже и спать не могут с кем хотят?
– Да ну тебя! Уж кто-кто, а я тут понимаю лесбиянок как никто! На мой-то взгляд, вот кому достался счастливый билет! Да только мужиков не образумишь, их можно только выставить за дверь.
– Тогда что не так с Цаккель?
– То и не так, что мальчикам кажется, ею вертят Петер Андерсон, спонсоры и политики, а им больше не нужен тренер вроде… – Рамона осеклась.
– Вроде меня? Слабак? – договорил за нее Суне.
Он знал, что́ о нем говорят. Что он в последние годы позволил спонсорам и политикам захватить клуб и пустить его ко дну. Люди правы, Суне постарел и слишком устал, чтобы драться. Он надеялся, что сам хоккей удержит клуб на правильном пути, и экономически, и морально, но ошибся и насчет того, и насчет другого.
– Я не хотела тебя обидеть, – пробормотала Рамона.
– Да ладно. Они правы. Хорошо бы у этого города было побольше поводов для радости. Но Цаккель – не я.
– В каком смысле?
– Она победитель.
– Ты пришел ко мне за советом? Мальчикам нужны доказательства.
Суне вздохнул:
