– Он вышел одиннадцать лет назад, – сказал ты.
– Ох, ну конечно же. Теперь я вспомнила. – Врать ей не очень удавалось. – Вы должны меня простить, мистер Свифт. Я древняя, как сами горы. Бывают дни, когда названия и собственных-то романов могу вспомнить не все.
– Нет, это неправда, – холодно произнес ты. – Я вас слышал. Вы полностью отдаете отчет в том, что говорите. Вы просто никогда не слыхали ни обо мне, ни о моих книгах, скажем прямо. Все в порядке, это неважно. Вы не обязаны.
Лиона неловко улыбнулась в ответ и вновь обратилась ко мне – спросила, как продвигается моя следующая книга, и я предложила ей в ответ несколько банальностей, но беседа наша была окончательно испорчена. Мне хотелось уйти, разобраться с тем настроением, какое у тебя сделалось, и просто оставить все это позади. Подозреваю, что Лионе тоже хотелось выбраться побыстрее, потому что она поспешно удалилась к кому-то еще, и мы вновь остались одни; угар нашего недавнего секса уже спал, его сменило унижение, каким тебя осыпали.
– Двинем отсюда? – спросил ты, и я кивнула, допила свой бокал и кинулась за тобой следом, потому что ты уже выходил в двери.
Помнишь, что случилось, когда мы вернулись домой, Морис? Ты скажешь, что я преувеличиваю, но я все помню четко. В такси мы с тобой едва разговаривали, но как только за нами закрылась дверь дома и мы поднялись по лестнице, ты притянул меня к себе и вновь принялся целовать. Но никакой романтики первого раза в этом уже не было; теперь ты развернул меня спиной, грубо сдернул с меня белье и, не успела я возмутиться, снова оказался у меня внутри. Я вскрикнула, но ты все глубже проникал ко мне в тело, и я держалась, убеждая себя, что сама этого хочу – такой вот страсти, такой порывистости, пусть даже казалось, будто желание, что мы ощущали ранее, сменилось теперь жестокостью и злобой. Как будто ты не трахал меня, а наказывал.
– Дважды за вечер, – сказал ты, завершив и улыбаясь мне. – Кто сказал, что романтика умерла?
Я развернулась к тебе, тоже стараясь улыбнуться, отчаянно желая выглядеть так, будто мне это понравилось, чтобы суметь убедить себя в том, что так оно и было. И тогда ноги мои как бы подломились подо мною, и я опустилась на пол, где и осталась на несколько минут, пока ты ходил в кухню налить себе пива.
4. Декабрь
Когда моя мать сломала себе руку, где-то поскользнувшись на льду, мы решили в конце концов поехать на Рождество к моей родне, а не к твоей, и у меня сложилось впечатление, что ты облегченно вздохнул. Хоть я и знала, что твоим родителям никогда толком не нравилась, – мать твоя винила в выкидышах мое писательство, вновь и вновь рассказывая тебе, что нельзя “позволять” мне работать, а твой отец отказывался считать меня англичанкой, утверждая, будто цвет моей кожи означает, что я иммигрантка, вне зависимости от того, что родилась я в Хэкни, – я готова была терпеть их устарелые гендерные стереотипы и бытовой расизм, если это означало, что рядом не будет моей сестрицы. Но в итоге совесть моя одержала верх и я поняла, что не могу оставить свою мать без пригляда, а Ребекку и мальчишек – без подмоги, в особенности потому, что мы с сестрой почти не виделись аж с сентября.
Запах пирожков с голубятиной, плантанов, куш-куша и жареного ямса, разносившийся в воздухе, немедленно напомнил мне детство. Родители мои приехали с Карибов в начале 60-х, и, когда мы были детьми, вся семья возвращалась туда раз в пару лет повидаться с родней, оставшейся на островах. Но там я чувствовала себя не в своей тарелке, дом мой был, скорее, в Англии, – тот единственный дом, что я когда-либо знала, хотя дети в школе и даже некоторые учителя не задумываясь применяли ко мне расовые эпитеты.
Мы вышли в гостиную с бокалами вина, и я подступила к этажерке у кресла, в котором мама читала, на ней она держала библиотечные книги, – и, пробегая взглядом по названиям, я с удивлением обнаружила среди них “Город и столп” Гора Видала.
– Смотри, – сказала я, показывая тебе обложку, и ты глянул на нее и улыбнулся.
– Не подумал бы, что это ваше, Амойя, – сказал ты, поворачиваясь к моей матери. – Все эти потехи мальчиков с мальчиками.
– Ну, я же не предполагала, что в ней окажется так много секса, когда ее брала, – ответила мама. – Но все эти грубости мне вполне нравятся. Теперь, когда Хенри больше нет, читать о сексе – ближайшее к этому занятию, что мне остается. Кстати сказать, вы знали, что Ребекка приведет сюда с собой Арьяна, да?
– Я не знала наверняка, – ответила я. – Но догадывалась, что может. Вы с ним уже познакомились?
– Познакомились, – с опаской ответила она, поскольку Роберта любила примерно так же, как и я, и ей не хотелось выглядеть изменницей. – Поди пойми, что тут сказать, да? Он же, так или иначе, тут не виноват, а человек, похоже, очень приятный.
– А он откуда? – спросил ты, поскольку не ездил со мной в тот день, когда я навещала их с Ребеккой, да и особого интереса к нему все это время не проявлял. – Индия или где-то там?
– Из Восточной Европы, я думаю. Латвия или Эстония. Какое-то такое место.
– А чем занимается?
– Он актер. Ну или пытается им стать. Он младше Ребекки, однако, что не должно удивлять. И очень хорошенький.
– Ну, если собираешься наставлять мужу рога, а потом его бросить, – сказал ты, – полагаю, нет смысла заниматься этим с кем-то старым и уродливым.
После все мы пытались оправдать спор тем, что мама деликатно обозначила как Арьяново не вполне совершенное владение английским, но, разумеется, крылось за всем этим гораздо большее.
Ребекка, Арьян и мальчики приехали груженные рождественскими подарками. Слишком уж их много, подумала я, как будто она старается что-то доказать своей щедростью. У Дэмьена и Эдварда было по новому телефону, а это выглядело нелепым, потому что было им соответственно девять и семь лет, а мне она купила духи, из любимых, да только забыла отклеить со дна коробки наклейку магазина беспошлинной торговли в Хитроу.
– Если честно, – сказала сестра, откидываясь в кресле с бокалом шампанского, – я бы предпочла остаться в этом году дома, а не приезжать сюда.
– Ну, ты же еще успеешь вернуться, – сказала ей я. – В это время дня на дорогах спокойно, а мы просто завернем тебе еду с собой.
– График у меня был просто сумасшедший, – продолжала она, не обращая на меня внимания. – Две недели назад я за три дня побывала в трех разных странах. Совершенно вымоталась.
– В каких странах? – спросила я. – Англии, Шотландии и Уэльсе?
– Нет, – рявкнула она. – В Англии, Франции и Италии, если тебе прям надо знать.
– Не уверена, что Англия считается, дорогая, – сказала мама. – Ты же здесь живешь, в конце-то концов.
– Считается, конечно. Ведь это же страна, правда?
– Так расскажите нам немного о себе, Арьян, – сказал ты, повернувшись к нему, и я видела, что ты не уверен, вставать на его сторону или же нет. Он был на десять лет моложе моей сестры, которой лишь недавно исполнилось тридцать восемь, и был очень симпатичен: мускулистый корпус и красивая кожа. Конечно, получалось, что он еще и на шесть лет младше тебя.
