– О чем это вы? – спросил я. – Вы же и впрямь пишете диплом, правда? Это вы мне сами сказали.
– Нет, – ответил он. – Я пишу книгу.
– Диплом, который станет книгой.
– Нет, просто книгу.
Я покачал головой, отчаянно стараясь понять.
– Но книгу же обо мне, да? Для вашего отца? В “Рэндом-Хаус”?
– О да, – ответил он, кивнув. – Это правда. Вообще-то придумал это он. И я действительно хочу стать литературным биографом. Я знаю, что еще молод, но что здесь плохого? Вы же сами были молоды, когда издали свою первую книгу. Если все получится – а я думаю, что теперь получится все, – я бы сказал, что передо мной открывается замечательная карьера.
– Значит, никакого диплома нет, – произнес я, раздумывая над этим. Просто книга. Ну и это не так уж плохо. Выйдет без посредников, так сказать. – Все это время вы писали обо мне книгу.
Он улыбнулся и оглядел бар, и выражение его лица словно говорило, что в голове не укладывается, как можно быть таким тугодумом.
– До вас не доходит, правда? – спросил он. – Книга будет не о вас.
– Нет?
– Нет.
– Тогда о ком же?
– Догадаться не можете?
Я подумал, но нет – догадаться я не мог.
– О ком? – снова спросил я.
– Вы не помните, когда мы впервые встретились? Я сказал вам, что книги были моей страстью с самого детства? И что мой отец работает в книгоиздании, а его дядя сам немного писал?
Я отвел взгляд. Помнил ли я это? Да, помнил, но сосредоточился лишь на том, что его отец был редактором.
– Стало быть, он мой двоюродный дедушка, – сказал Тео. – Он и есть главный герой. Я пишу о нем.
– А не обо мне?
– Нет.
– Но я не понимаю, – сказал я, выкладывая обе руки на край стола перед собой, ибо мною уже овладела слабость. – У меня такое чувство, будто я в каком-то мареве.
– Как у вас с немецким, Морис? – спросил он.
– Средне, полагаю, – ответил я. – Но объясниться сумею. А что?
– Тео Филд, – произнес он – очень медленно, подчеркивая каждый слог и улыбаясь мне.
– Я не… – И тут у меня под ногами словно бы распахнулась дверь, и я полетел на скалы внизу. Мне стало так, будто я больше не принадлежал этому миру. – Поле, – произнес я. – Acker.
– Акер, – кивнув, согласился он.
– Акерманн. Вы…
– Мой отец – сын Георга Акерманна. Тот погиб при аварии трамвая, помните? Вы мне сами это говорили. Младший брат Эриха.
– Эрих был вашим дядей.
– Ну, двоюродным дедушкой.
Я наклонился вперед и вгляделся в его лицо. Похож ли он на Эриха Акерманна? Нет, он походил на Дэниэла. Он был похож на моего сына.
– Я подумал, что вы с большей готовностью мне доверитесь, если у нас с ним будет что-нибудь общее, – произнес он, чуя, о чем я думаю. – Оказалось не очень трудно. В сети есть много его снимков, поэтому я перекрасил себе волосы, чтобы стало похоже на него. И в Инстаграме он вешал снимки своей спальни, и там на стене я увидел плакат этой группы. Поэтому и купил соответствующую футболку.
– Нет, – тихо произнес я.
– И на безымянном пальце правой руки он носил тонкое кольцо. Поэтому я и себе такое же завел.
– А очки?
– Они без диоптрий, – сказал он, снял их и протянул мне. – Просто оправа со стеклом. Но такая же, как была у него.
Я их надел. Видел в них без труда.
– Ролики на Фейсбуке он тоже вешал. Там-то я и заметил вот это. – И он быстро постукал указательным пальцем о большой. – Нервный тик у него такой был, да?
– Да, – ответил я. – Он всю свою жизнь так делал. А что астма? – спросил я.
Он рассмеялся, запустил руку в ранец и вытащил синий ингалятор, протянул мне.
– Вот, – сказал он. – Попробуйте.
Я сунул сопло в рот, нажал на кнопку и быстро вдохнул. Ничего. Просто воздух. Баллончик был пуст.
– У меня нет астмы, – сказал Тео. – И никогда не было.
– Снимок нас с Эрихом на Монмартре, – сказал я. – Вы сказали, что смотрели старые снимки. Я подумал, что этот вы нашли в какой-то газете или книге.
– Вот такого я никогда не утверждал, – ответил он, пожимая плечами. – Я просто сказал, что смотрел их. Вы знаете, что он был мертв целую неделю, прежде чем обнаружили тело?
– Слышал, да, – ответил я, не отрывая взгляда от стола. – Мне Дэш говорил.
– Он держал этот снимок в руке, когда его нашли. Полагаю, он все еще любил вас, несмотря на то, как вы с ним поступили. Коронер передал фотографию моему отцу.
Я уставился на него. Долгое время ничего не говорил.
– Но с чего? – наконец выдавил я, когда голос опять ко мне вернулся. – Зачем вы это делаете?
– А зачем вы это сделали с моим двоюродным дедушкой?
– Потому что мне хотелось добиться своего, – ответил я, наконец-то начиная стыдиться своих действий.
– Как бы там ни было, вы мне дали даже больше, чем я и мечтать-то мог, – сказал он. – И теперь я даже не знаю, о нем ли эта книга будет или действительно о вас. Или о вас обоих. Но у меня предчувствие, что это станет лучшим началом литературной карьеры после… – Тут он расплылся в широкой улыбке. – Да после вашей, наверное!
– Но что же именно я вам дал? – спросил я, стараясь припомнить все до единой беседы, что случились у нас, все свои секреты, какие я ему доверил. Он с радостью мне услужил, отсчитав их по пальцам.
– Первое – Дэш. Затем Эрих. “Разсказъ”, само собой. “Соплеменник”, который вы даже не писали.
– Я его подчистил.
– Вы его не писали! Хотя все это бледнеет до полной незначительности по сравнению с тем, что вы сделали с Идит и Дэниэлом. Два убийства, Морис. Четыре, если учитывать вашу ответственность за кончины и Эриха, и Дэша.
– Идит упала, – сказал я.
– Вы ее столкнули.
– У Дэниэла случился приступ астмы.
– И вы не дали ему ингалятор. – Он взглянул на свой телефон, ткнул в него пальцем и сунул в карман, после чего встал. – Все это здесь, Морис. До единого слова.
– Нет, – произнес я, качая головой. – Нет, постойте. Давайте выпьем еще.
– Я уже довольно с вами выпил. Буду счастлив не залить в себя больше ни единой пинты в жизни.
– Прошу вас, – сказал я, вставая, но он потряс головой, поднял со стола свой стакан и залпом проглотил то, что в нем оставалось.
– Я на вас выйду, Морис, – сказал он.
– Сядьте, дайте мне заказать вам еще. Пожалуйста.
