— Добрая вы, однако, — покачал головой Миша.
— Какая есть, — буркнула баба.
— И где этот дом, где Копцевы живут? — спросил Серёга.
— А в следующем проулке, третий справа, у самого обрыва, — добрая женщина в линялом халате указала для верности рукой в направлении Леркиного дома. — Номер восемнадцать. Только там не Копцевы живут.
Опера вытаращили глаза.
— Как — не Копцевы? — растерялся Миша. — А кто?
— Она, конечно, Копцева, Лерка-то, — успокоила баба. — А Кирилл — как раз Сабельняк. Копцева — это Леркина мужнина фамилия…
— Тьфу ты! — сплюнули хором опера. И направились к таинственному дому.
— НУ ЧТО, ПУШКИ ПОД ВЫСЬ? — обречённо спросил Серёга Мишу, стоя слева от добротной железной калитки.
— Это как водится, — так же обречённо ответил Миша.
Оба вынули пистолеты и сняли с предохранителей.
— Ты патрон дослал? — опять спросил Серёга.
— Чё ты меня достаёшь? — рассердился Миша. — Нашёл время… Что я, мальчик?
— Слышишь, девочка, в прошлый раз из-за твоей предосторожности мне чуть в пузо всю обойму не засадили!
— Не начинай, — поморщился недовольно Арбузов. — Проехали…
— Хозяева! — громко позвал долговязый Серёга и толкнул дверь.
Калитка со скрипом распахнулась. Серёга быстро глянул во двор и мгновенно убрал голову.
— Чего там? — шёпотом спросил Арбузов.
— Вроде чисто.
— Иди первый, — потребовал Миша. — На случай, если вроде ошибся.
— Ну ты и зараза, — прошипел Степцов.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой начинается сказка про братца Иванушку и сестрицу Алёнушку, а заодно даётся урок знакомства на лету
19 апреля, Москва, ночь и раннее утро
АРКАША С УЖАСОМ снова и снова разбирал условие задачи — и не понимал ни одной буквы. Трапеции, отрезки, хорды, биссектрисы плясали перед глазами и наезжали друг на друга. Так, АС, ВЕ — это на каком языке? Что-то где-то в квадрате каком-то, спряжение неправильных глаголов… Как Пифагор спрягал неправильные глаголы? «Майн брудэр ист айн тракторист ин унзэрэм колхоз»… Всё, всё, я попал! Сейчас будет звонок, а ничего не решено, не написано ни строчки! Зараза Валерка, ну помоги, что ты всё локтем тетрадку закрываешь? Да плевать, что другой вариант! Дай хоть твой содрать, скажу, что перепутал! Звонооок! Аркаша упал лицом в ладони и горько зарыдал…
Аркадий Игоревич подскочил на кровати и проснулся. Звонил, конечно же, мобильник. Нет, пора кончать с вечерним чаепитием. Нельзя засыпать с полным мочевым пузырём. Врачи говорят, кошмары снятся именно из-за этого. Но почему школа? В школе он был одним из первых учеников. Тем более по геометрии. Хотя при чём геометрия и майн брудэр ист айн тракторист?
Под одеялом жалобно заурчала супруга и перевернулась на другой бок. Драбкин взял мобильник.
— Павел Петрович? Ты что так рано… Да знаю, что приказал будить в любое время. Где? Уже подъезжаешь? Ну, если так серьёзно… Душ-то я принять успею. Жду.
Начальник службы безопасности «Русского мира» Аникушин примчался за город к Драбкину лично и прихватил на всякий случай троих своих парней — двоих бывших офицеров спецназа ГРУ и одного бывшего морпеха, сильно контуженного на голову. Очень хорош, когда надо бросаться пузом на вилы. Вилы гнутся.
Драбкин встретил эсбэшника в гостиной и проводил в кухню, где был уже готов чёрный кофе чудовищной крепости. Парни остались в гостиной.
Кофе Аникушин пить не стал, взамен попросил стакан апельсинового сока. Сок Аркадий Игоревич выжал лично из трёх огромных цитрусовых плодов. Это было проявлением особого благорасположения хозяина. Подобного внимания он не уделял почти никому. Верный страж составлял редкое исключение. Павел Петрович терпеливо ждал, пока генеральный директор холдинга выключит соковыжималку и поднесёт ему высокий бокал с густым оранжевым напитком.
— Спасибо, — сказал Аникушин и сделал большой глоток.
Аркадий Игоревич, в свою очередь, пригубил кофе из малюсенькой чашечки.
— Ну, докладывай, что тебя так встревожило, — обратился он к начальнику службы безопасности.
— Джонни, — коротко доложил Аникушин.
— Не ****и!
Павел Петрович вывалил очи наружу. Он никогда не слышал от шефа не то чтобы мата, но даже грубого ругательства. Драбкин держался как истинный английский лорд. «Хотя, конечно, если лорду дать по яйцам…» — пронеслось в голове у главы СБ.
— Виноват, Аркадий Игоревич, — поправился Аникушин. — Может, и не Джонни. Но компромат мы накопали только на него. Всю ночь работали. Ребята до сих продолжают.
— А где ж вы раньше были?! — взвился Драбкин. — Он у нас уже шесть лет!
— Мы его и раньше пробивали, — виновато сообщил Аникушин. — Но тогда вы ещё с Паком дел не вели. Да и Круглов не вызывал подозрений, чтобы его глубоко разрабатывать…
— Хватит оправдываться! — прервал Драбкин. — Что вы на него накопали?
— Ну, вы Елену Шпигаль, конечно, знаете… — начал начальник СБ.
— Да уж конечно! Любовь председателя Мао и его мозговой центр. Как она с этим выкидышем спит, не понимаю. Так что с ней? Она и нашего Джонни приголубила, что ли?
— Не совсем, — уточнил Аникушин. — Эта Елена — родная сестра Джонни.
Аркадий Игоревич остолбенел. Сюрприз его крепко подкосил. Он присел на край массивного письменного стола и случайно смахнул задом пепельницу.
— Погоди, погоди, — потряс он головой, чтобы мысли заняли свои привычные ячейки. — Это как ты себе представляешь? Она ведь, если я не ошибаюсь, Елена Викторовна…
— Владимировна, — поправил Аникушин.
— А он — Иван Сергеевич! У вас там мозги на месте?! Что вы плетёте?
— То-то и оно, Аркадий Игоревич, — хитро прищурился начальник СБ на манер Ильича, который видел на много лет вперёд. — В том-то весь и фокус. Валера Лапин докопался. Елена эта была два раза замужем. Первый муж — Опенченко не помню имени-отчества. Второй — Шпигаль, художник из богемы. Ну, ещё скандал был с выставкой «Вышли мы все из народа», он девок по залу насажал и навтыкал им в срамные места бутылок от «Кока-колы», подзорных труб, даже кактусов умудрился…
— Дальше давай, — нетерпеливо дёрнулся Драбкин. — Зачем мне эта гнусность?
— А девичья её фамилия Панченко, — завершил цепочку Аникушин.
— Приехали, — хмуро констатировал Аркадий Игоревич. — Елена Владимировна Панченко и Иван Сергеевич Круглов. Роднее некуда.
— Да потому что родные они — по матери! — объяснил Аникушин. — С разницей в пять лет. Ей сейчас тридцать шесть, ему — тридцать один. У него отец был Сергей Круглов, а у неё — Владимир Панченко!
