В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ Я ПРОВОЖАЛ КИРЮХУ на Казанском вокзале. Сперва к нам привязались суетливые мужики, которые торговали красивыми ящичками со слесарным инструментом. Я хотел было прицениться, но Кирюха послал мужичков в направлении экватора. Те внимательно глянули на Гусара и поняли, что он желает им добра. Самоделкиных тут же сдуло сквозняком, а Кирюха по-новой принялся меня фаловать, чтобы я с ним отправился в драгоценный Мокрый Паханск:
— У моих покойных родичей знакомый был, дядя Лёня Миронов. Он сейчас в университете преподаёт математику, если, конечно, не шаркнул кони. Надо у него проконсультироваться насчёт чемодана. Сдаётся мне, такая байда может потянуть на хорошие лавэшки.
— Сдаётся мне, в лучшем случае она на хороший срок потянет, — заметил я задумчиво. — А то и хуже. Ну как мы этот кусман у братвы прямо из пасти вырвали?
— Теперь уж назад не всунем, — пожал плечами Гусар. — Короче, поглядим. Если дело действительно пахнет хорошими бабками, можно рискнуть. Но для начала бы разобраться… Так ты точно не едешь?
— Сказано же: двадцатого числа прикачу, вечерком, — заверил я Гусара. — Сейчас тебя провожу — и куплю билет. Не будет, сяду на проходящий. В столице у меня ещё делишки кой-какие.
— Точно прикатишь?
— Ну что тебе, на пидора забожиться?!
— Погоди, — хлопает Кирюха себя по лбу, — как же ты меня найдёшь? Сейчас я тебе адрес запишу и план нарисую.
Вырвал лист из своего блокнота, приладился на чемоданчике и изобразил корявым почерком карту родимой местности. Взял я листок и сунул в карман не глядючи.
Вообще-то я приезжать в Мокрый Паханск к Кирюхе не собирался. На фиг надо? У меня в нутряке корячились тридцать тонн «рубленых». Да ещё Кирюха отстегнул с барского плеча — располовинил выручку за угнанную тачку. С таким баблом в столице можно жить! И я отправился на Тверскую.
…Ну, да, ну, бывает, блин горелый. Увлёкся. Как-то всё быстро произошло. Сперва — соски-«маргаритки», я их сразу три штуки подхватил с долгой голодухи по бабским телесам. И вот спрашивается, на кой ляд? Ночь прокувыркались, а толку с меня оказалось на пару затяжек. Девки отменные, сиськастые, едрёные, такое творят, что в ноздрях кипение! В былые бы годы я… Да где те годы? Короче, спалил лавэ без понту.
А на следующий день решил оттянуться на Новом Арбате в казино. Никогда сроду там не был, хоть поглядеть, как народ башли просирает. Фиг там! Не пустили внутря со справкой заместо ксивы, сколько я им «кусками» в нюх ни тыкал. Ещё чуть не взашей вытолкали.
И такая меня обида взяла… Пошёл куда ноги несли. Бродил-бродил, пока не вышел на какую-то улицу. Жрать чё-то захотелось. Гляжу, «Макдональдс». Эта значит, американский дрэк пихают за русское лавэ. Хавайте сами, гниды заморские. Прохожу мимо салона красоты, глядь — калиточка симпатичная. И вывеска — «Трактир “Матроска”». Ничего себе уха из петуха! Мимо разве проканаешь?
Нырнул, ясен перец. А что, славный трактирчик. Пацанва шныряет в полосатых пижамах и таких же фесках на калганах, музыка шансончик… Я вообще-то не люблю фуцанов дешёвых, какие и зоны не нюхали, а всё норовят прокатить на блатной педали. Но тут как раз нормальный пацан вещи клеил. Одна меня до слёз проняла — «Небесный конвой». Всего не запомнил, не под то башка заточена, но ежели коротко сказать, там про то, что нормальному бродяге куда ни кинь, везде аминь — что на этом свете, что на том. Там такие слова есть:
Небесный конвой, автомат на ремне,
Небесных овчарок доносится вой…
Нет воли ни здесь и ни там, в вышине:
Бессмертна душа и бессмертен конвой.
Небесный конвой, небесный конвой,
Сюда он летит за моей головой.
Небесный конвой, небесный конвой…
Не плачь, дорогая — пока я живой.
Это точно, мыслю. Пока я живой. Хер дождётесь! Ну, сел, вмазал по-русски. Под хороший хавчик оно легко идёт. А названия такие прикольные, что грех не заказать: «Воровская закусь» (картошечка с сальцом), «Сходнячок» (сёмга с осетриной), ушица «Беломорский канал», цыплёнок-табака «Пресс-хата» — и всё такое прочее. Эх, пропадай, земля и небо — я на кочке проживу!
И пустился я в суровый загул. Пошёл всех угощать налево-направо, песни заказывать, за жизнь босяцкую ро/маны тискать, гулять по свободным ушам… Дальше помню смутно. Какая-то урла меня пытала насчёт воровских понятий, потом я разделся по пояс, росписи свои демонстрировал, чечётку на столе бил, с девками стрёмными в дёсны коцался. Короче, загудел по полной программе. Весь мой воздух из меня быстро вышел, а за ним и я вышел обратно на улицу — сдутый и вмазанный на полную катушку. Хлоп-хлоп по ширмам — а там три рубля и на хер мелочи.
Куда идти, а главное, с чем? Была пара хаз набитых, нырнул на одну, в районе Чистых прудов. Пролёт: накрыли, видать, пацанов уже давно. Обитают нынче смурные старички с колючими зенками. Принялись подозрительно выпытывать, кто я да что. Ляпнул, будто штурман с «Челюскина», и скатился по лестнице.
Одна радость: на улице неожиданно обнаружил две тысячные бумажки в «жопнике». И как они туда попали? Я сроду в «дармовой» карман бабло не кладу, не ввожу в грех собратьев по ремеслу. Это же всё равно что самому отдать кровно наворованное. Может, эти башли ещё в магазине лежали, в лавке старьёвщика? Кто-то мерял штанишки — и сунул машинально. Хотя вряд ли.
Да чего башку ломать? Как ни крути, а всё ж таки бабки. Гляжу, с ними вместе какая-то бумажка. Развернул, там палочки да чёрточки, адрес намалёван — «ул. Сельская, д. 18». И тут до меня дошло: Кирюхин это адрес! Вот он, перст Господень. Не зря же у меня на груди православный крест выколот! Хотя и расписан карточными мастями, а всё же… Надо, стало быть, покупать билет в Мокрый Паханск и чесать к Кирюхе Гусару. Гуляй, жиганская душа! Ещё не всё потеряно.
Как там пел крокодил Гена? Лучшее, конечно, впереди…
