— Ты ведь говорила, что они знают, как тебя зовут.
— Но зачем меня похищать? Я не богата. Даже Роберт не богат… то есть не очень. Этого недостаточно для того, чтобы хватать меня среди бела дня.
— Знаю. Вряд ли ты сейчас что-то поймешь, но какая-то причина у похитителей все же имеется. — Он опустил руки. — Пора бежать. Готова?
— Всегда готова. — Тара широко улыбнулась, хотя ей хотелось плакать.
В ответ Оуэн наградил ее своей обаятельной улыбкой и снова погладил по щеке.
Он схватил ее за руку, и они бросились бежать.
Оуэн говорил, что до хижины шагов двести. Они наверняка уже пробежали столько. Двести шагов — почти как два футбольных поля…
Неожиданно он резко дернул ее, и Тара едва не упала, поскользнувшись на раскисшей земле. Оуэн обхватил ее за талию.
— Ну вот, — с довольным видом произнес он.
Тара проследила за его взглядом и увидела полуразвалившееся деревянное крыльцо в зарослях шагах в двадцати от них.
— Ты, наверное, шутишь, — прошептала она.
— Тара, важнее всего крыша над головой! — Он отпустил ее руку и решительно зашагал к зарослям.
На небе сверкнула молния, и грянул оглушительный раскат грома, и Тара, забыв о своих сомнениях, стала продираться сквозь мокрые кусты, спотыкаясь в испорченных туфлях. Подобравшись к крыльцу, она остановилась.
Хижина была крошечной. Тара понятия не имела, как в ней помещались Оуэн и остальные бойскауты. Три невысокие ступеньки вели на крыльцо — на первый взгляд рассохшееся и просевшее. Правда, Оуэн уже поднялся и всматривался в темноту за дверью, и крыльцо его выдерживало.
— Мне казалось, она была больше, — тихо произнес он.
— Тебе тогда было одиннадцать лет. — Тара осторожно поднялась на крыльцо. Ступеньки оказались прочнее, чем выглядели, хотя от дождя стали скользкими. По крайней мере, за перила можно было держаться. Она подошла к Оуэну.
Тара с трудом различала в полумраке убогую обстановку. Пахло сыростью и плесенью. Тара судорожно вздохнула.
— Кажется, крыша протекает!
Оуэн шагнул за порог и отшатнулся, врезавшись в Тару. Ей пришлось обхватить его за талию, чтобы не упасть.
Что-то маленькое и серое метнулось из двери мимо них, слетело с крыльца и скрылось в кустах.
— Опоссум, — сказал Оуэн.
— Так вот откуда этот запах! — поморщилась Тара.
Он развернулся кругом и посмотрел на нее:
— Прости, я снова тебя разочаровал.
Она схватила его за руку:
— Ты спас мне жизнь. Я бы не выбралась без тебя.
Перед тем как выпустить ее руку, он крепко сжал ее.
— Если бы не ты, я бы не освободился от изоленты.
И в беду не попал бы, если бы она не позвонила ему и не поделилась своими сомнениями насчет свадьбы.
Она вдруг вспомнила, как в шестом классе спасла Оуэна от школьного задиры, а он помог ей сдать математику. С тех пор они прекрасно сосуществуют.
— Опять задумалась, — негромко заметил Оуэн.
— Да, — кивнула она. — Я думаю вот о чем. Раз мы собираемся пересиживать здесь дождь, надо убедиться, что опоссумы не оставили нам сюрпризов. Как думаешь, найдется в этом богом забытом месте свеча?
— Может быть. — Оуэн вошел в темное помещение, и она услышала, как он выдвигает ящик. — Ха! — воскликнул он, доставая что-то из кармана брюк. В следующее мгновение в темноте вспыхнул маленький огонек.
— У тебя в кармане оказалась зажигалка?
— Хотел, чтобы на твоей свадьбе все свечи зажигались беспрепятственно, — улыбнулся он. — Я серьезно отношусь к своим обязанностям свидетеля невесты!
У Тары защипало глаза. Она обняла его за талию и уткнулась лицом ему в грудь:
— Ты самый лучший свидетель невесты из всех, кого я знаю!
Он погладил ее по плечу:
— Тара, да ты вся продрогла. Тебе нужно снять мокрое платье.
— А переодеться во что? — спросила она. Неожиданно у нее сел голос.
Он молча смотрел на нее. Пауза затянулась. Между ними как будто пробежала искра.
И вдруг раздался глухой стук. Оуэн мгновенно погасил свечу и задвинул Тару себе за спину.
Глава 3
Оуэн расправил плечи. Чего бы он не отдал за такие мускулы, как у Майкла Стронга, его инструктора по рукопашному бою. В первые изнурительные недели, когда Оуэн проходил курс обязательной спецподготовки, Стронг уверял: худощавое, жилистое телосложение вовсе не означает, что Оуэн не способен выстоять в схватке.
Он словно услышал злобный голос отца: «Ты слабак, Оуэн! Жизнь не любит слабаков!»
Заглушив ненавистный голос, он осмотрелся в полумраке в поисках предмета, который можно было бы использовать как оружие, но за долгие годы в хижине, похоже, почти ничего не осталось. В одном углу стояла брошенная раскладушка, рядом на полу валялся матрас, и это все.
Кто-то очень осторожно поднимался на крыльцо. Судя по легкости походки, это были не здоровяки, которые затолкали его в фургон.
В дверь просунулась голова, и они разглядели бледное веснушчатое лицо.
На пороге стоял испуганный мальчик — не старше десяти — одиннадцати лет. На нем был ярко-красный дождевик с капюшоном. Через миг в дверях показалась вторая фигурка, поменьше, — девочка с карими глазами, из-под розового капюшона выбивались кудряшки.
Оуэн шагнул к ним навстречу.
— Привет…
Дети дружно завопили, развернулись и припустились бежать в лес; когда они отбежали на безопасное расстояние, их испуганные крики перешли в истерический смех.
— Дети? — Тара прижалась лбом к спине Оуэна.
— Совсем как мы с тобой двадцать лет назад. — Оуэн развернулся к ней. — Когда мы рыскали вокруг хижины старика Ридли. Помнишь — старались застукать его на месте преступления, когда тот совершал убийство.
Она неуверенно улыбнулась.
— Тем летом он чуть не схватил нас!
— Один из десяти самых ужасных моментов в моей жизни. — Оуэн тихо рассмеялся.
— Скоро дети вернутся и приведут с собой взрослых…
— Издеваешься? Их запрут дома до конца жизни только за то, что они шлялись возле этой старой хижины. — Он щелкнул зажигалкой и снова зажег свечу. — Давай-ка подумаем, как нам тут лучше устроиться на ночь.
Несмотря на грязь, паутину и сквозняки, рифленая крыша не протекала. Внутри было сухо. Матрасы, конечно, совсем истлели. Но Оуэн выдвинул из-под сломанной раскладушки старый военный сундук. В нем лежали солдатские одеяла, неплохо сохранившиеся под плотной крышкой. Кто-то заботливо проложил одеяла кедровыми плашками от моли.
