– Где фройляйн Лемкуль? – прокричала она Давиду в ухо.
Давид пожал плечами, он тоже был пьян. У него был праздник. Пробил его час. Сегодня арестовали чудовище! Суд наконец-то отменил «отсрочку ареста по состоянию здоровья». К сожалению, он не видел лица шимпанзе в момент оглашения этого решения. Сбежав из зала, он направился в синагогу и уселся в молельном зале, где в это время не было людей. Он ждал раввина Рисбаума. Возможно, ему он мог бы доверить правду. Правду о себе, о своем брате, о своей семье. Но через некоторое время Давид задышал спокойнее, успокоился и ушел. Он смотрел на танцующих людей, американских солдат, штатских и заорал в грохот:
– Это был мой брат, которого забил чудовище! А мне пришлось его выносить! Родителей увели в газовую камеру, сразу как нас привезли в лагерь!
Тут он заметил, что голова Евы тяжело легла на его плечо. Она уснула. Или потеряла сознание. Он вздохнул и поднял ее со скамьи.
На левую руку Давид накинул ее плащ, а правой поддерживал ее самое. Летний ночной воздух привел Еву в себя.
– Я вызову вам такси.
Давид довел ее до края тротуара и стал высматривать у проезжающих мимо машин желтые шашечки на крыше.
– Спасибо, – слабым голосом сказала Ева. Тут ей кое-что пришло в голову. – Что вы только что сказали? О вашем брате?
Ева подняла голову и попыталась рассмотреть лицо Давида. Но все кружилось, она никак не могла сфокусировать взгляд. Тут Давид махнул рукой:
– Такси!
Машина затормозила у тротуара, и Давид втащил Еву на заднее сиденье. Он положил ей на колени сумочку, бросил рядом плащ и сказал водителю:
– Бергерштрассе триста восемнадцать.
И захлопнул дверь, прежде чем Ева успела его еще раз поблагодарить. Он смотрел на задние фары такси и думал о том, что сегодня она была не такой, как обычно, но не мог понять, что вызвало такую перемену. Затем Давид поднял воротник пиджака и зашагал прочь. К Сисси.
* * *
Пожилой водитель решил завести с Евой разговор. Он ловил ее взгляд в зеркале заднего вида:
– Вам в «Немецкий дом»? Но они скоро закроются. Кухня в любом случае уже не работает.
Ева посмотрела на наручные часы, но не смогла понять, сколько времени. Водитель тем временем продолжал:
– Стоит туда сходить, в этот «Буги»? Там ведь вроде много негров. Вам, девушкам, надо быть поосторожнее.
Тут Ева наклонилась вперед и сказала, что хочет в другое место. Она назвала адрес. Водитель растерянно повторил его, моргнул, развернул машину и больше вопросов не задавал. Важный адрес лишил его дара речи.
* * *
Вальтеру Шоорману вызвали врача. У него начались судороги. За ужином они с Юргеном говорили о новом ассортименте, в первую очередь о стиральных машинах. Продавать их вместе с установкой или нет? Выгодно ли самим заключать договоры с сантехниками и требовать проценты? Вальтеру Шоорману была противна мысль о том, чтобы зарабатывать деньги на мастеровых людях. Он был против. Они не поссорились, напротив, Юрген согласился с отцом. Вдруг Вальтер Шоорман упал со стула, как свечка падает из подсвечника, и забился на полу в сильных судорогах. Со стороны могло показаться, что человек одержим дьяволом. Юрген вышел, зрелище было для него непереносимо. Бригитта вместе с поразительно спокойной фрау Тройтхардт убрала все, обо что мог пораниться муж, и стала дожидаться конца припадка. Врач подготовил ее к чему-то подобному. Через три минуты все закончилось.
Теперь обессиленный Вальтер Шоорман лежал на расстеленной постели в спальне. Он казался испуганным, но голова была ясная, он обсуждал с врачом, не лучше ли ему на ночь поехать в больницу. Наконец условились на том, что врач какое-то время еще побудет с пациентом.
– Но будьте осторожны, я выставляю счет по минутам.
Они посмеялись. Тут раздался звонок в дверь. Все вопросительно посмотрели друг на друга. Кто еще в такое время? Юрген пошел открывать.
Он сразу понял, что Ева пьяна, и торопливо проволок ее по прихожей, крикнув в сторону спальни:
– Это Ева. Она… она проезжала мимо.
Юрген закрыл дверь своей комнаты и со смесью отвращения и желания стал смотреть на слегка пошатывающуюся Еву – распущенные волосы, размазанный макияж, стеклянные глаза.
– Сядь. Хочешь что-нибудь выпить?
– Есть джин?
– Мне кажется, тебе хватит.
Ева тяжело упала на диван.
– Да, верно, хватит. Юрген, я ухожу от тебя.
Юргену резко стало дурно. Но он приложил все усилия, чтобы она этого не заметила.
– Вот как. И что тебя навело на эту мысль?
– Ты! Ты навел меня на эту мысль! Как ты мог за моей спиной пойти в прокуратуру? Я не просила говорить за меня. Я сама решаю, когда и как мне работать. Сама решаю, что мне делать!
Не все слова выходили гладко, Ева путалась и слегка шепелявила. Но говорила она всерьез, это Юргену было понятно.
– Ты влюбилась в канадца.
Ева посмотрела на Юргена и, нечетко выругавшись, сказала:
– Это единственная причина, которая показалась бы тебе убедительной, да? Как ты мелочен.
Ей оказалось трудно произнести слово «мелочен», вышло «мечен». Но она была разгневана, огорчена и решительна.
– Знаешь, Юрген, мне нужен друг. А я пришла к выводу, что ты таковым не являешься.
– Вообще-то я твой будущий муж.
– А что это значит? Мой господин? Хозяин? Если покажешь палку, мне надо через нее прыгать?
– Когда мы познакомились, ты сказала мне, что охотно пойдешь за своим избранником.
– Вопрос только, кем он окажется. Желательно, чтобы это был взрослый человек, который отдает себе отчет в своих поступках. Не мальчишка, как ты.
– Ева, откуда такие дерзости?
Вместо ответа Ева с некоторым трудом сняла обручальное кольцо, положила его на стеклянный журнальный столик – кольцо при этом звякнуло – и встала.
– Я все равно не смогла бы жить в доме, где воняет хлоркой.
Юрген испугался. Он подошел к ней и хотел взять ее за руку. Она увернулась.
– Это из-за той ночи?
Ева чуть не рассмеялась, но потом со злостью сказала:
– Я видала и похуже.
Юрген ошалел, Еве стало почти жалко его, но она не взяла свои слова обратно. Юрген предпринял последнюю, жалкую попытку:
– Я просто хотел защитить тебя. Я же вижу, как тебя меняет этот процесс.
– Да, к счастью.
Ева взяла сумку с дивана, плащ с подлокотника кресла и, пошатываясь, пошла из комнаты. Юрген проводил ее к выходу. Он молчал, но в прихожей вдруг быстро обошел ее и загородил входную дверь.
