А сейчас мне пришло сделать серьезное усилие над собой, чтобы улыбнуться и произнести:
— Да, Вера, это я, привет!
— Чего это вдруг тебя сюда занесло? — спросила она, не меняя позы и все еще, видимо, не веря своим глазам и ушам.
— Вот приехал тебя повидать. Мимо проезжали с товарищем и решили заехать.
Я представил ей Разукова, который после моих рассказов тоже пребывал в замешательстве.
— А это тебе небольшой подарок. Там и мой новый альбом.
Наконец пришла в себя и Вера.
— Ну, проходите, коль уж приехали, — совсем негостеприимно произнесла она, отпирая калитку. И пропустив нас вперед, проводила в деревянную беседку, расположенную за домом. Беседка была давно не крашена, на лавках валялись какие-то вещи, стояла лейка, а на столе, застеленном пожелтевшими газетами, лежали неказистые с виду зеленые яблоки и несколько красных луковиц.
Вера сгребла руками яблоки и лук в сторону и села напротив меня.
— В дом не приглашаю — там дети спят, внуки моей сестры, — пояснила она. — Ну, что? Рассказывай с чем приехал.
— С приветом, — пошутил я. — Говорю же, хотел тебя увидеть, узнать, что у тебя нового…
Она посмотрела на лысого, севшего в торце стола Разукова.
— Ну, говори.
— А может, ты нас для начала чаем угостишь? — спросил я.
— Да, конечно, — согласилась Вера и пошла в дом.
Мы с Разуковым обменялись молчаливыми взглядами, я взял в руку одно из яблок и увидел вылезающего из него червя.
— Хорошо, что мы не купили детские игрушки, — сказал я.
Я положил червивое яблоко на место. Было как-то не очень весело.
Вера принесла чайник с заваркой, другой — с кипятком и три большие чашки. Расставив все это на столе, она еще раз сходила в дом и вынесла оттуда сахарницу и какие-то сладости.
— Ну, как ты поживаешь? — спросил я, когда она снова устроилась напротив. — Говорят, вышла на пенсию?
— Да, уже больше года.
— А чего делаешь? Пошла в адвокатуру?
— Нет, — Вера взяла со стола то же самое яблоко, что брал я, тоже покрутила его в руках и отложила. — Нет, я решила вообще больше не работать. Хотела пойти в адвокатуру, но меня предупредили, что в таком случае я лишусь судейской пенсии.
— А это много?
Она с вызовом посмотрела на меня:
— Две тысячи примерно. В долларах. Мне хватает.
— Неплохо, — согласился я. — Хотя в адвокатуре, наверное, ты бы могла зарабатывать и больше.
— Мне хватает и этого, — повторила она с нажимом на втором слове. — К тому же в нашей адвокатуре заработать больше — проблема. Крупных дел у нас в городе не бывает, только в Рязани, поэтому и о серьезных деньгах здесь говорить особо не приходится. А «решать вопросы» по знакомству с судьями, как мне тут, конечно, уже предлагали, я не желаю. Всех их, можно сказать, я сама вырастила и воспитала, и чтобы теперь подходить к ним и о чем-то просить — нет.
— А муж? Ты замужем? — спросил я, кивнув в сторону дома.
— Нет, мужа у меня нет, и детей тоже, — ответила она, и я понял, что допустил бестактность. И все-таки по инерции спросил:
— А чего с мужем-то? Развелись или умер?
— Да нет, — она улыбнулась, — я вообще никогда за мужем не была.
Я молчал. Разуков сделал вид, что увлечен размешиванием сахара в чае.
— Я всю жизнь здесь прожила, а у нас женихов раз-два и обчелся. Да и боялись они меня.
— Это как? Ты извини, конечно.
— Да чего там! Дело прошлое, — Вера рассмеялась. — Но не потому боялись, что я Баба-яга, а потому что судья…
Оказалось, что в этом городишке всегда было не более трех-четырех предприятий. Таких, например, как автобусный парк, хлебозавод, кирпичный завод и что-то типа песчаного карьера. Был там, конечно, еще свой отдел КГБ, своя милиция, суд и прокуратура. Ну, и райсовет с райкомом КПСС, разумеется, тоже. Вот первые лица всех этих предприятий, учреждений и организаций, собственно, и составляли костяк руководства города, входя все вместе в бюро райкома партии и управляя городом от имени партии и народа. К руководству еще относились начальники районо, райсобеса, райздравотдела. В 90-х здание райкома заняла мэрия. И первым мэром города стал судимый когда-то за тунеядство сын главврача местной больницы, который в августе 1991 года участвовал в защите Белого дома в Москве, где познакомился с самим Бурбулисом и сфотографировался с Ельциным, Ростроповичем и Макаревичем. Но ближайшими помощниками у этого мэра еще долго остались все те же самые люди: прокурор, председатель суда, начальник милиции, местный чекист и руководители тех самых трех-четырех госпредприятий, пока они еще не были приватизированы и разворованы. В общем и целом, как видим, со времен Салтыкова-Щедрина ничего в России не изменилось.
— Ну, и за кого выходить тут было замуж, когда общалась я только с ними? — спросила Вера. Вопрос был, конечно, риторическим. — Не за кого, — тут же ответила она сама. — Прокурор давно был женат, чекист, милиционер и секретарь райкома тоже… Та же история и с директором хлебозавода…
Короче, как я понял, женщине фатально не везло! Директор автоколонны оказался тоже женат, а появившийся в 90-х мэр — даже дважды. Директор кирпичного завода был, правда, разведен, но так пил, что хоть святых выноси. А начальник песчаного карьера бегал не за ней, а от нее, и вскоре сел. Ну, что уж тут говорить о каком-нибудь начальнике цеха или о необразованном рабочем? Кооператоры же и предприниматели видели в председателе своего суда не объект любви, а объект подкупа.
— А ты-то женат? — спросила в свою очередь меня Вера. — Помню, у тебя были и дочь, и сыновья…
Я кратко рассказал ей о своем житье-бытье за эти годы, о том, что старшая дочка — кандидат юридических наук, а сыновья уехали работать и жить в Испанию. И поясняя, как и почему это произошло, заметил, что Испания — прекрасная страна, лучше Италии и Франции.
— Лучше? — засомневалась Вера.
— Конечно, лучше! — воскликнул я, взмахнув руками.
— Во! Узнаю Беляка! — она засмеялась, приглашая в свидетели и Разукова. Но тот был по-прежнему мрачнее тучи.
— Во Франции народ чопорный, — начал объяснять я. — Там всё дороже и много арабов, а в Италии кухня — пицца да паста и нет такого разнообразия, как в Испании. И коммунальное хозяйство, и дома, и дороги итальянских городов сильно уступают испанским. К тому же в Италии слишком большая социальная разница между богатым севером и бедным югом, что не есть хорошо, да еще плюс ко всему — мафия!
— А в Испании мафии нет? — с недоверчивой улыбкой спросила Вера и снова посмотрела на Разукова. Подозрительно посмотрела.
— В Испании ничего этого нет. Ты была в Барселоне?
