ФСБ: автоматы на продажу
Как уже было отмечено, единственное, в чем признал суд виновным Лимонова и его подельников, так это в покупке ими в Саратове оружия и боеприпасов. Причем Эдуард Лимонов и Сергей Аксенов, по мнению суда, выступали в роли организаторов этой незаконной сделки, а все остальные подсудимые были простыми ее участниками, хотя наиболее активная роль принадлежала жителю города Балашова Саратовской области Дмитрию Карягину.
Как рассуждали эфээсбэшники, получившие приказ из Кремля разделаться с Лимоновым?
Они понимали, что поводом для его ареста мог стать только идеально поставленный спектакль. Ведь Лимонов был весьма осторожен.
Да, он много чего говорил и писал, но дальше слов дело не шло. Он жестко, на грани фола, высказывался о новом лидере страны, который поначалу сумел очаровать даже либералов, но все акции протеста проходили без участия вождя НБП, да и сами эти акции носили исключительно мирный характер.
Что-то нужно было придумать, сочинить. Но сочинители класса Вышинского или Шейнина давно у нас перевелись. Поэтому пьесу писали на Лубянке сообща и очень долго, а режиссером назначили подполковника ФСБ Кузнецова.
Пьеса называлась длинно, но обнадеживающе: «Приобретение нацболами оружия для террористических действий с целью свержения государственного строя в России». А после долгих поисков по стране нашли и исполнителя главной роли — руководителя Саратовского отделения НБП Дмитрия Карягина.
Закончив филологический факультет Саратовского университета и защитив дипломную работу по творчеству Лимонова, Карягин, как это ни странно, все больше и больше стал ненавидеть своего героя и кумира, завидуя его писательскому таланту и славе.
Чекисты решили использовать это. Они, что называется, развели Карягина «втемную», предложив ему (под видом патриотов-националистов из местного отделения РНЕ) подзаработать на продаже оружия, а заодно поднять свой авторитет среди лимоновцев. Это был шанс для Карягина не только поближе познакомиться с самим Лимоновым, но, быть может, даже войти в его окружение. Однако желание подзаработать все-таки было первостепенным, так как в последнее время Дима Карягин постоянно нуждался в деньгах — он проживал и фактически находился на содержании у родителей своей молодой супруги.
А продавцы предлагали ему целый арсенал оружия: от тяжелых пулеметов и разного типа взрывных устройств до гранатометов и минометов, — только найди покупателей!..
И Карягин решил, что и впрямь стоит предложить все это своим однопартийцам.
Приехав в Москву, чтобы решить в Бункере (в штабе партии) какие-то организационные вопросы и взять свежие номера «Лимонки», он рассказал ребятам, что имеется возможность приобрести по дешевке кучу оружия. Однако денег ни у кого из нацболов на пулеметы и гранатометы не нашлось (даже у «казначея» Аксенова). С горем пополам набрали на шесть калашей.
(В «Зарницу» нынешняя молодежь уже не играет, — даже, наверное, и не знает, что это такое. А поиграть в войну хочется. Вот глаза и загорелись: «Круто! Постреляем где-нибудь в лесу!..» Но чтобы с шестью автоматами попытаться «свергнуть государственный строй в России» — это действительно круто! Но до такого они не додумались.)
А чтобы самому что-то заработать, Карягин выдумал фигуру «посредника», которому будто бы нужно было отдать с каждого ствола по 20 долларов США. В итоге разбогател Дима Карягин на целых 120 долларов, но и их потратить не успел: задержали его вместе с Пентелюком и четырьмя автоматами в сумках на тихой саратовской улочке, недалеко от здания УФСБ. Нину Силину задержали следом, в тот же мартовский день 2001 года, в доме, где они остановились с Пентелюком по приезде в Саратов.
После жесткого задержания, Карягин рассказал операм, что о покупке автоматов он разговаривал с Аксеновым и получил от него добро. И Лимонову, при краткой их встрече, он тоже якобы намекнул на оружие. И хотя хитрый Лимонов никак на намек не отреагировал, но Карягин понял, что и тот, дескать, в курсе.
И только в суде Карягин признался, что руководствовался чисто корыстными мотивами и никакие революционные идеи его не занимали. Более того, выяснилось что на деле не существовало и никакого Саратовского отделения НБП, которое он якобы возглавлял. Дима Карягин все это придумал, обманывая своих партийных соратников в Москве и гордо именуя себя в письмах к ним «гауляйтером», а пачки газеты «Лимонка», которые ему периодически присылали из столицы для распространения, так и пылились у него в комнате до самого ареста.
Но куда делись еще два автомата? — спросите вы.
А их Карягин и Лалетин купили у чекистов чуть раньше. Купили и в ожидании поезда до Новосибирска, на который у Лалетина уже был заранее приобретен билет, ровно 12 часов (полдня!) просидели в центре города — в подъезде одного из небольших домов. Просидели, конечно же, под наблюдением чекистов (мало ли что может случиться? — выпьют пивка да еще потеряют автоматы).
Проводив поздно вечером нижегородского гостя на вокзал, аспирант Карягин побежал менять полученные доллары. А художник Лалетин повез оружие в Сибирь…
Сумка с автоматами лежала в ящике под нижней полкой. Лалетин прилег и наконец смог расслабиться. Все шло как нельзя лучше. Колеса поезда стучали на стыках рельсов, за окнами мелькали огни ночных фонарей, а из соседнего купе доносился звон стаканов и пьяные, неразборчивые голоса.
Под утро, где-то под Уфой, проходящий по вагону линейный наряд милиции решил проверить у Лалетина документы.
В действиях милиционеров не было ничего особенного: опытным взглядом они периодически выхватывали кого-то из общей массы пассажиров и, проверив документы, а иногда просто перебросившись с человеком двумя-тремя словами, шли по вагонам дальше. И не было ничего странного, что менты обратили внимание именно на Лалетина. Если вы думаете, что Олег соблюдал конспирацию и был незаметен среди своих попутчиков, то вы ошибаетесь. Конспирации, которую так любил В. И. Ленин, он не обучался. И милиционеры увидели перед собой двадцатилетнего, стриженного под ноль парня в тяжелых армейских ботинках и одетого во все черное, который никак не походил на безобидного студента-ботаника или простецкого работягу, едущего навестить свою любимую бабушку. Я не удивился бы, если б узнал, что общий вид Лалетина в тот роковой для него момент добавлял круглый красно-белый значок НБП с черными серпом и молотом посредине, а в руках он держал развернутую газету «Лимонка».
Короче, стоило опытным ментам подойти и заговорить с Лалетиным, как им стало ясно, что здесь не все так просто. Они спросили у него, откуда и куда он едет и что везет.
— Где ваши вещи?
На этот вопрос большевик Бауман ответил бы, что никаких вещей у него с собой нет, но национал-большевик Лалетин промычал что-то такое невнятное, отчего менты сразу же полезли в багажный ящик под его сиденьем.
Обнаружив там огромную сумку, а в ней два автомата и патроны, милиционеры начали составлять протокол выемки. (Такие находки, конечно, бывают в поездах не часто, но и не являются для транспортной милиции чем-то уж совсем необычным.) Дело подходило к концу, когда в купе вдруг ворвался высокий человек в очках, представился подполковником ФСБ Кузнецовым и потребовал от милиционеров… выйти вон.
