На самом деле ясно, в чем нас обвиняют. В том, что НБП талантливее, поворотливее, энергичнее государства. Мы — возникшая рядом контрэлита, ее успешные ростки. Если не уничтожить нас сегодня, то впоследствии мы разовьемся, вырастем и однажды уберем всесильную «элиту» чиновников и спецслужб. Именно поэтому на НБП обрушились насилие и ярость государства. Обвинение в намерении вторгнуться в Республику Казахстан, предъявленное нам, смехотворно. Но мы положим палец на рану — на реальную кровоточащую проблему. Мы создали общероссийскую политическую организацию.
И наконец, кто же наши обвинители? ФСБ выслеживала нас, арестовывала нас, лепила дело и держала в единственной в мире тюрьме спецслужбы — в Лефортово. Организация, традиционно специализирующаяся на уничтожении самых заметных и талантливых русских людей, — вот суть организации, именовавшейся в разное время НКВД, КГБ, ФСБ. ВЧК была другой организацией — мечом революции. Потому революционер с 17-летним стажем Феликс Эдмундович Дзержинский ни в коем случае не должен стоять отлитый в бронзе перед зданием охранки на Лубянке. Нельзя дать им прикрыться Дзержинским. Уже НКВД стало охранкой: бездумно и безжалостно репрессировало своих. Уничтожила десятки тысяч командиров Красной армии: Блюхер, Тухачевский, Якир, Уборевич — самые известные; уничтожила сотни писателей: Кольцова, Пильняка, Бабеля, Мандельштама среди других. Практически все посаженные и осужденные сотни тысяч жертв сегодня реабилитированы. Что может быть мрачнее и кровавее, чем подобный результат деятельности этой организации — список умерщвленных и реабилитированных жертв! В поздние советские годы КГБ успешно устрашал страну и стоял на первом месте по количеству предателей Родины. Мы еще помним всех этих Пеньковских, Гордиевских, Шевченко… Однако, свободные от контроля народа и общества, они продолжали сажать нас. Из последних, кого сажали: писатели Синявский, Даниэль, лауреаты Нобелевской премии Солженицын и Бродский, ставший вице-премьером Израиля Натан Щаранский и многие, многие другие, включая сосланного А. Д. Сахарова.
Я спрашиваю себя: а есть ли у них, ФСБ, хоть одно положительное деяние, которое можно было бы поместить на чашу невидимых весов Справедливости? И не нахожу такого деяния. КГБ/ФСБ — злобное орудие настроений и кровавых идей власти. Им было велено Горбачевым, и они по приказу разрушили блок восточноевропейских социалистических стран: устроили бархатные революции в этих странах. Даже в тех, где население не хотело.
Из последних подвигов: они что-то носили в подвал жилого дома в Рязани — настоящий гексоген в мешках и настоящие детонаторы намеревались использовать для проведения учений. Часть общественного мнения подозревает их в организации взрывов в Москве и Волгодонске с целью посадить выходца из спецслужб на российский престол. 26 октября 2002 года эти ребята осуществили операцию «Газирование», в результате которой умертвили террористов, захвативших заложников в здании театра на Дубровке в Москве, умертвив с террористами 139 российских граждан. Вот какая в высшей степени опасная организация представила вам, граждане судьи, на рассмотрение уголовное дело по обвинению Савенко, Аксенова, Силиной, Пентелюка и других.
Чтобы не пришлось вскоре реабилитировать нас, прошу признать меня и моих товарищей невиновными. И оправдать нас по всем статьям. Сидящие за решеткой здесь в зале суда не уголовные преступники, но российские патриоты, честные и самоотверженные люди. Герои, а не преступники.
Приговор Саратовского областного суда был оглашен через два месяца — 15 апреля 2003 года.
Он был сенсационным: Савенко-Лимонова и Аксенова суд оправдал и по статье «терроризм», и по статье «создание незаконного вооруженного формирования», и по статье «призывы к свержению конституционного строя в России»!
Мало того, суд вынес еще и частное определение в адрес Директора ФСБ России и Генерального прокурора РФ с указанием многочисленных грубых нарушений уголовно-процессуального законодательства, допущенных при проведении расследования данного громкого дела.
Освобождение
13 июня 2003 года я получил письмо от Лимонова из колонии, датированное им 30 мая.
На маленьком тетрадном листке поверх рукописного текста стоял синий штамп, подтверждающий, что данное письмо было подвергнуто цензурной проверке оперативной службой лагеря.
«Сарат. обл. г. Энгельс Учр. УШ382/13» — значилось на оттиске синего штампа.
А в письме, помимо нескольких личных просьб, Лимонов сообщал мне следующее:
…28-го здесь в колонии меня посетили представитель (советник) президента по помилованию Приставкин и с ним Ландо и другие лица. Приставкин звучал очень уважающе, сказал, что «мне стыдно, я при галстуке, а вы в робе». Жали руки и сказали, что сделают все для досрочного освобождения… 29 мая я был вызван на административную комиссию по УДО. Мне сказали, что решение переносится на сле дующую комиссию… Здоровье, самочувствие и настроение: все в порядке. Много воздуха. Лицо и руки загорели… Обнимаю…
Мне было понятно, что все эти подробности последних майских дней, при всей их важности, Лимонов, уже превратившийся в опытного зэка, написал в большей степени для лагерного начальства, чем для меня.
Позже, в 2005 году, в своей книге «Торжество метафизики» он подробно опишет и посещение колонии «патрицием» Приставкиным, и все перипетии, связанные с его условно-досрочным освобождением, и о своих взаимоотношениях с «хозяином» зоны и его подчиненными.
Могу лишь пояснить относительно упомянутого Лимоновым Ландо.
Я хорошо и давно знаю этого человека. В тот момент, о котором идет речь, Александр Ландо занимал должность уполномоченного по правам человека при администрации Саратовской области. Экстравагантный губернатор области Дмитрий Аяцков любил людей тоже экстравагантных. Ведь до этого Ландо был простым преподавателем административного права в Саратовском юридическом институте, но прославился в 90-х годах призывами легализовать проституцию и начать этот процесс с родного города.
Вообще, вероятно, желание быть первыми в вопросах секса свойственно саратовцам. После октябрьского переворота 1917 года (Великой Октябрьской социалистической революции), как известно, именно в Саратове местный Совет рабочих и крестьянских депутатов первым принял решении об обобществлении женщин. Тысячи горожан бросились тогда бежать из Саратова на юг к белым, увозя с собой своих жен и дочерей. И вот после очередного развала страны в 1991 году именно из Саратова прозвучал первый призыв к легализации проституции!
Слухи о возможном открытии в Саратове первых публичных домов всколыхнули общественность всей страны: Ландо ругали и поддерживали, обливали грязью и осыпали лепестками роз, предавали анафеме и возносили до небес! А Аяцков взял да и назначил его главным по правам человека в области.
А вообще-то Ландо — неплохой мужик. И помощница у него была тогда высший класс: очаровательная огненно-рыжая Жанна!..
Но вернемся к письму Лимонова. Оно шло ко мне две недели — слишком долго. И я понял, что необходимо снова срочно отправляться в Энгельс.
