Улица Дурова, Самотёчная, где находилась первая московская квартира, в которой поселился Лимонов с Анной Рубинштейн по приезду из Харькова в далекие 60-е, а рядом — 1-й Самотёчный переулок, где через сорок лет будут жить его жена Екатерина Волкова и их дети, и Делегатская, где после развода он будет прописан, и Краснопролетарская, где стоял «Чемпион», а теперь красуется пустая заасфальтированная площадка… Посмотрите на карту Москвы — это все в одном месте, друг возле друга. Вот и задумаешься: случайно ли?
Вам будет противно жить без нас
Выступая на радиостанции «Эхо Москвы» в июне 2005 года, Владимир Жириновский заявил, что Эдуард Лимонов оказался на свободе именно благодаря ему.
«…Я, кстати, к Лимонову положительно относился, — сказал он. — У него было 60-летие в Доме литераторов. Справляли — меня пригласили, я выступил в его защиту. Сказал много добрых слов. И мой адвокат его спасал из саратовской тюрьмы. Я писал как депутат… Демократизм у нас в том, что он на свободе, Лимонов, — это я ему сделал свободу. Адвокат вел процесс, а я дал ходатайство. Ведь он освобожден условно, в любой момент его могут арестовать. Ему еще два года нужно было сидеть в тюрьме. То есть я его освободил…»
Эти смелые заявления лидера ЛДПР вызвали бурную реакцию слушателей.
Через день объявился и Лимонов, который не скрывал своего раздражения по поводу высказываний Жириновского. Но я постарался его успокоить.
— Послушай, Эдуард, — сказал я, — ничего плохого Вольфович о тебе не говорил. И, по сути, он только слегка преувеличил значение подписанных им ходатайств. Но Жириновский действует как настоящий политик: раз его адвокат участвовал в деле и выиграл его, значит, в соответствии с законами политического жанра, можно и нужно использовать эти факты в своих интересах. Попросту говоря, Вольфович тянет одеяло на себя: смотрите, дескать, какой хороший у меня адвокат, а значит, в ЛДПР все такие. И партия Жириновского — делает уже дальше выводы сам обыватель — может помочь кому угодно… Ведь обыватель не знает, что я не являюсь членом ЛДПР. Одно слово — политика!.. Но и ты вправе говорить точно так же, когда я веду дела Жириновского или кого-то другого. Ты тоже можешь заявлять, что твой адвокат выиграл то или иное дело. И тем самым привлекать внимание к себе и к своей партии…
Лимонову явно не нравилась такая «политика».
Однако с Владимиром Вольфовичем он отношений старался не портить и, несмотря на критику в его адрес, всегда относился к нему с уважением. Жириновский тоже относился к Лимонову неплохо, ценя в нем в первую очередь большого писателя, а позднее стал уважать и как человека, сумевшего создать и сохранить в непростых условиях многочисленную боевую партию.
При случайных встречах на радио, телевидении или на каких-то официальных приемах они всегда живо общались между собой, объединенные не только общим прошлым, но и одним адвокатом в настоящем.
А я всегда относился к Владимиру Вольфовичу так же тепло, как и он ко мне, с первых же дней нашего знакомства в августе 1991 года.
Я видел Жириновского в разные годы его жизни на протяжении более двадцати лет, — в различных, порой драматических ситуациях, в каких оказывался он сам, его партия или наша страна. Как это было в августе 1992 года, когда регистрация ЛДПСС (Либерально-демократической партии Советского Союза) была аннулирована Минюстом России якобы из-за наличия в ее списках мертвых душ. Возглавлял тогда российский Минюст будущий «славный сын чувашского народа» Николай Федоров, заслуживший своими лакейскими прогибами перед президентом Ельциным пост руководителя Чувашии.
Или осенью и зимой 1992/93 года, когда в прессе, по указанию Кремля, было введено табу на упоминание имени Жириновского и его партии, и мне приходилось с помощью подачи бесчисленного количества судебных исков к различным СМИ о защите чести и достоинства Владимира Вольфовича прорывать эту информационную блокаду.
Или как это было в октябре 1993 года, когда Верховный Совет (тогдашний российский парламент) находился под обстрелом танковых орудий и снайперов спецназа.
Я видел Жириновского и в минуты его политического триумфа 12 декабря 1993 года, и в дни последующих политических побед, в семейные праздники, проводимые в узком кругу, а также во время его юбилея в концертном зале «Россия», где уже были тысячи гостей и для юбиляра пели «Песняры» во главе с самим Владимиром Мулявиным. И, признаюсь, у меня никогда не было повода в нем разочароваться.
Он мог быть суровым с окружающими или сварливым, но никогда не унывал, упрямо верил в свою звезду — в свое предназначение — и имел удивительную способность всегда выходить сухим из воды.
Мне было легко и приятно с ним общаться, может быть, потому, что я был самым независимым человеком в его окружении, а независимость дорогого стоит! И я всегда получал удовольствие от нашего общения.
Приятно общаться со счастливым человеком. А Владимир Жириновский всегда виделся мне именно счастливым — человеком, нашедшим свой путь в жизни.
— Ты все еще ищешь себя, — как-то сказал он мне, развалившись на мягком кожаном диване в коридоре Верховного суда на Поварской. — У тебя много талантов, и ты не знаешь, на чем остановиться: занимаешься и юриспруденцией, и музыкой, и фотографией (кстати, фотопортрет Жириновского с бородой и сигарой, сделанный мною, один из самых его любимых). Я тоже искал и вот нашел: мое любимое и единственное увлечение — политика.
И надо признать, достиг он в ней невиданных для конца XX века успехов! Создать с нуля политическую партию, которая стала бы не только массовой, но и парламентской на протяжении длительного времени — такого давно не знал мир!
И в то же самое время он остается все тем же заводным, эмоциональным Вольфовичем — прекрасным полемистом и оратором, каким его знают и любят миллионы людей еще с начала 90-х годов.
Меня часто спрашивают: какой Жириновский в личном общении? И я отвечаю, что знаю его как спокойного, уравновешенного, внимательного человека, умеющего не только говорить, но и слушать, часто — уставшего, немного сентиментального, с развитым чувством юмора и начисто лишенного высокомерия и ханжества.
Конечно, годы напряженной, хотя и любимой работы дают себя знать. Но несмотря на солидный возраст и высокое положение, которое Жириновский занимает сейчас на российском политическом олимпе, из него, словно черт из табакерки, нет-нет да и вылезет тот остроумный, крикливый, задиристый Жирик — герой многочисленных анекдотов и любимец молодежи. Если хотите, он — панк официальной российской политики. А то, что он еще и ледокол русского национализма (в СССР любой национализм пребывал в замороженном состоянии) — это совершенно бесспорно.
И все же мне лично Жириновский был всегда интересен как простой человек.
Однажды, в конце 90-х, Владимир Вольфович поздней осенью поехал на Кипр, чтобы отдохнуть там от суеты, но ему не позволили этого сделать местные жители-киприоты. Они не давали Вольфовичу возможности спокойно пройтись по улочкам вымершего Пафоса, прося автографы и зазывая его в свои пустые магазины и ресторанчики. И знаете, несмотря на всю свою усталость, он не отказывал им в общении!..
