Прокурор, любезно предложив нам по чашке кофе, выслушал Валерия Николаевича, не перебивая. Тот сразу предупредил, что будет краток, и действительно уложился в десять минут. «Прокуратура тщательно проверит правильность подсчета голосов и соблюдение закона при проведении выборов», — заверил его прокурор. Эту фразу, с учетом того, с каким сонным выражением лица она была произнесена хозяином кабинета, можно было перевести так: «Да пошли вы в жопу со своими выборами!»
— Честь имею! — сказал в ответ генерал и, порывисто встав, крепко пожал руку прокурора. А еще через пять минут мы уже неслись в обратном направлении — в Георгиевск. Но, правда, не так быстро.
Еще раз я услышал его «Честь имею!» спустя несколько часов, когда он под конец рабочего дня выскочил из своего кабинета в избирательном штабе и взмахом руки предложил нам всем следовать за ним.
— Куда? — спросил я Мефодия и Купера, но те только пожали плечами. Мы сели в свою машину и поехали следом за генералом по улочкам вечернего Георгиевска.
— В чем дело? — снова спросил я ребят.
Оказалось, что какая-то добровольная помощница из штаба Очирова заявила генералу, что знает в городе «очень влиятельного человека», который может отменить результаты выборов. И он сейчас якобы готов немедленно встретиться с Очировым.
Мы подъехали к какому-то старому производственно-административному зданию из белого кирпича, принадлежащему то ли мукомольному заводу, то ли швейной фабрике. Очиров вышел из машины, и следом за ним оттуда же вылезла высоченная старуха с лошадиным лицом и в серой юбке чуть ли не до пят. Очиров открыл обшарпанную входную дверь в здание и галантно пропустил эту старуху вперед.
Мы все поднялись за ними по узкой лестнице на второй этаж и оказались в крошечной приемной директора этого предприятия, заставленной горшками с цветами. Сидевшая за столом секретарша (женщина лет сорока пяти) оторопело уставилась на старуху и на всех нас, едва поместившихся в этой комнате. Старуха сказала ей, что мы к ее начальнику, и та поспешила ему об этом доложить, после чего пригласила нас пройти в директорский кабинет.
Мы вошли.
Директор, невысокий, средних лет мужчина в простеньком костюме и рубашке без галстука, встретил нас стоя. Он еще более оторопело, чем его секретарша, уставился на Очирова и даже не решился подать ему первым руку.
«Честь имею!» — сказал Валерий Николаевич. И сам, протянув руку хозяину кабинета, представился:
— Генерал-лейтенант Очиров, главный консультант министра внутренних дел.
Тот пожал ее. И только когда заметил, что мы с Купером улыбаемся, немного успокоился.
Он предложил нам присесть и сам опустился в свое кресло за рабочим столом. Очиров сел рядом. Мы все, включая старуху, расселись на стулья вдоль стен, отделанных в стиле 80-х годов деревянными светлыми панелями.
Очиров молчал, видимо ожидая, что первым должен начать разговор хозяин кабинета, уж если он его сам пригласил к себе на разговор. Но тот тоже молчал. Молчание грозило затянуться до неприличия. И тогда Валерий Николаевич выпалил:
— Докладываю. Избирательную кампанию мы провели на должном уровне. Действовали в строгом соответствии с законом. По данным окружной избирательной комиссии, я занял второе место, уступив победителю не так много голосов…
— Да, я об этом слышал, — промолвил директор.
— Но я считаю, — продолжал докладывать Очиров, — что наш избирательный штаб и наши активисты сделали все возможное в данных условиях…
— Да, конечно, — поддакнул директор, все еще явно не понимая, чем он обязан такому визиту к себе на предприятие генерал-лейтенанта.
— Поэтому… — высокий гость помедлил. — Поэтому я приношу благодарность всем жителям Георгиевска, которые участвовали в выборах и проголосовали за меня…
Закончив свой «доклад», Очиров резко встал, снова пожал руку ошалевшему от его слов директору и, развернувшись кругом, быстро направился из кабинета. Мы все, глупо улыбаясь, последовали толпой за ним.
Так неудачно и комично закончилась попытка генерал-лейтенанта Валерия Очирова стать депутатом Государственной думы Федерального собрания РФ.
А жаль. Кто знает, быть может, «мы от него еще много пользы поиметь могли», как сказал один из героев популярного советского фильма «Место встречи изменить нельзя».
Театр жизни
Конечно, избирательные кампании стали с 90-х годов неотъемлемой и весьма увлекательной частью нашей жизни, но они не могли длиться непрерывно, отвлекая людей от повседневных забот и суровых будней.
Поэтому основными средствами хоть чуточку разнообразить свою скучную, нелегкую жизнь для большинства обывателей продолжали оставаться привычные дебильные юмористические телепередачи, КВНы (клубы веселых и находчивых, хотя страна нуждалась в умных и работящих), «мыльные оперы», а иногда и настоящие суды. Причем именно судебное заседание по какому-нибудь конкретному делу (куда можно было прийти бесплатно любому желающему) давало зрителю стопроцентную гарантию того, что его тяжелая, неудачная жизнь после увиденного казалась не такой уж плохой и безнадежной. На некоторое время.
Когда в 1991 году, в ходе первой избирательной кампании президента России, еще никому не известный Владимир Жириновский, отвечая на вопрос телеведущей московского канала о членах семьи и детях, вдруг заявил, что его сын — подлец, это вызвало шок. Шокирована была телеведущая — пожилая женщина, задававшая аналогичные вопросы всем кандидатам в президенты, шокированы были и сами кандидаты, рассказывавшие перед этим, сколько у каждого из них детей, какие они все хорошие и чем занимаются.
Но Жириновский, казалось выпаливший это слово спонтанно, под впечатлением каких-то своих свежих переживаний, на самом деле знал, что говорит. Десятки миллионов людей, смотревших ту передачу, хотя и смеялись над откровенным признанием Вольфовича (пришедшего в студию в смокинге и с бабочкой), но сразу же выделили его в группе однообразных во всем соперников. А миллионы из них подумали, что этот мужик — такой же, как и они, ведь и у них самих дети не слушаются, не хотят учиться или работать. А с другой стороны, значит, их жизнь не такая уж и неудачная, если даже у такого мужика в смокинге, как Жириновский, сын подлец. И эти миллионы отдали свои голоса Жириновскому.
Владимир Вольфович, конечно же, всех надул: его сын был и есть вполне нормальный молодой человек, который уже тогда работал, поступил учиться и впоследствии стал надежным помощником своего талантливого отца. Чего, к сожалению, не скажешь про детей его тогдашних соперников, присутствовавших в телестудии.
Но не об этом речь. Это лишь яркий пример того, что желают видеть и слышать многие миллионы людей, которые следят за политическими дебатами. То же самое можно сказать и о тех из них, кто любит посещать заседания судов или хотя бы смотреть их постановочное, приглаженное и упрощенное воплощение на телеэкране.
