9 марта — Краснопресненский районный суд (ответчик — «МК»);
10 марта — Сокольнический районный суд (ответчик — «Независимая газета»);
11 марта — Краснопресненский районный суд (ответчик — газета «Куранты»);
15 марта — Свердловский районный суд (ответчик — журнал «Столица»);
17 марта — Фрунзенский районный суд (ответчик — «Московские новости»)…
Подобная интенсивность была характерна нашей работе и в дальнейшие годы, вплоть до конца 90-х.
Но затем общее количество таких дел в судах стало постепенно уменьшаться, — уменьшаться по мере укрепления ЛДПР и ее лидера во власти и превращения его из радикального, экстравагантного политика-новичка в солидного, степенного политика «западного типа». Что, безусловно, было по душе его родственникам и новым депутатам-партийцам, пришедшим в Думу, чтобы укрепить свой авторитет и позиции в бизнесе, но не очень нравилось «электорату» и противоречило характеру и самой натуре Вольфовича.
А приведенный выше список дел за первую половину марта 1992 года был взят мною из моего же письма прокурору Москвы, в котором я объяснял, что многие публикации о Жириновском содержат информацию, не соответствующую действительности, и мой доверитель сам оспаривает их в судах.
Как раз именно в тот период московская прокуратура рассматривала материалы депутатской комиссии Верховного Совета РСФСР «по расследованию причин и обстоятельств государственного переворота в СССР», созданной 6 сентября 1991 года.
В тот же день другим указом Руслан Хасбулатов вернул Ленинграду историческое название Санкт-Петербург.
И за этим историческим событием создание специальной депутатской комиссии осталось незамеченным. А она, проведя «титаническую» работу по вырезанию из газет и журналов с помощью простых канцелярских ножниц статей и заметок о Жириновском, сделала далеко идущие выводы о его «провокационной» и «антигосударственной» деятельности. Термин «экстремистская деятельность» в те годы юристами еще не использовался, но про «экстремистские высказывания» Жириновского депутаты-демократы уже говорили и тогда. И сигнализировали об этом прокурорам.
В этом, собственно, и заключалась вторая причина, почему мы в тот период начали направлять в суды сразу столько исков о защите чести и достоинства!
Парламентарии же на сборе газетных публикаций о Жириновском не успокоились. Они принялись копаться еще и в учредительских документах ЛДПСС, пытаясь найти и там какую-нибудь зацепку, чтобы поставить крест на этой неугодной им партии. Что в итоге и удалось сделать ровно через год (к годовщине «героического подавления путча») с помощью Минюста России, возглавляемого тогда еще одним «убежденным демократом» — бывшим преподавателем научного коммунизма Николаем Федоровым.
К слову сказать, то был не единственный «подвиг» будущего президента Чувашии, а затем министра сельского хозяйства России (специалиста, как видим, на все руки). Никто из ельцинского окружения тех лет не решился предъявить больному раком 79-летнему бывшему руководителю ГДР Эриху Хонеккеру требование покинуть территорию России. И только Николай Федоров сделал это не моргнув и глазом. 10 декабря 1991 года он с помпой заявился в Чилийское посольство в Москве, где нашел приют Хонеккер, и все выложил тому, что называется, прямо в лоб. Спустя полгода несчастного немецкого камрада, сидевшего в годы Второй мировой войны в фашистских застенках, экстрадировали в ФРГ, где он был тут же арестован. А верного ельцинского холуя Николая Федорова через несколько лет другие холуи помельче назвали «славным сыном чувашского народа».
Сейчас о деятельности той парламентской (но по сути — инквизиторской) комиссии как-то подзабыли. Но среди ее членов было много известных людей — все больше либералов да демократов:
Вадим Клювгант (бывший мент, член комитета Верховного Совета РСФСР по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью, теперь — адвокат М. Ходорковского);
Глеб Якунин (бывший джазовый музыкант и диссидент, депутат и поп-расстрига);
Сергей Степашин (бывший политработник МВД, преподаватель истории КПСС, министр всех российских «силовых» министерств и даже почти три месяца просидевший в кресле премьер-министра, затем — председатель Счетной палаты);
Сергей Шахрай (юрист, вечный советник и заместитель всех и вся, но в описываемый период — фигура хотя и маленькая, однако весьма влиятельная, — с декабря 1991 по май 1992 он руководил Главным политическим управлением (ГПУ) Президента РФ и осуществлял оперативное руководство деятельностью Министерства безопасности и МВД);
Виктор Шейнис (экономист, член Политкомитета партии «Яблоко», как и С. Шахрай — один из авторов Конституции РФ);
Сергей Юшенков (еще один бывший политработник, но уже Советской армии, кандидат философских наук, один из лидеров партии «Либеральная Россия», погибший в апреле 2003 года от рук своих же партийных соратников)…
Был среди них и Лев Пономарев, ныне правозащитник, а тогда — председатель подкомитета Комитета Верховного Совета по СМИ, связям с общественными организациями, массовыми движениями граждан и изучению общественного мнения.
А потому нет ничего странного в том, что спустя десять лет (уже при Путине) Лев Пономарев активно поддержал введение в Уголовный кодекс «экстремистской» 282-й статьи, благодаря которой за решеткой оказались сотни русских националистов, мусульман и нацболов.
Именно по этой одиозной статье было возбуждено уголовное дело и в отношении Марии Любичевой, участницы группы «Барто», за ее песню «Готов»:
Я готова, а ты готов
Поджигать ночью машины ментов?
Это, как правило жизни, признак хорошего вкуса
В отношении тех, для кого закон — мусор…
После двух судебно-криминалистических экспертиз и допросов Маши в Управлении «Э» МВД на Петровке, 38, и в прокуратуре уголовное дело, к счастью, удалось прекратить. Но сам по себе факт его возбуждения стал возможным не только благодаря инициативе «чекистской» власти, но и поддержке ее «либеральной общественностью и правозащитниками». В том числе и Львом Александровичем Пономаревым.
Сейчас, на старости лет, он сам страдает от этой власти, получая от рук ее «опричников» зуботычины и синяки. Но как тут не вспомнить мудрую народную поговорку «Что посеешь, то и пожнешь»?..
А в 1991–1992 годах он и его коллеги по Верховному Совету боролись с «экстремистом» и «фашистом» Жириновским, а в октябре 1993 года поддержали расстрел Ельциным здания этого самого Верховного Совета.
И что оставалось делать нам? А нам с Жириновским (как позднее и с Машей Любичевой) оставалось только оправдываться, доказывая, что мы вовсе не те, за кого нас пытаются выдать пригретые властью депутаты, журналисты и прочие «специалисты» в области политики, права, истории, философии или культуры.
В моем архиве, например, до сих пор хранится документ, запрошенный Вольфовичем в КГБ, чтобы снять с себя обвинения в связях с этим ведомством. Слухи об этом упорно распространяли в 1991–1992 годах его политические противники, начиная от бывших однопартийцев до одержимого борца с «трехглавым змием КГБ» отца Глеба Якунина.
