— Я тоже соскучился.
Возражать против второй части фразы я не стал. Зачем переть против очевидного?
— Ну вот, значит, хорошо, что я пришла.
— Я учусь, и это раз. И ты опять вырядилась, как черт-те кто — и это два!
— А мне кажется, что красиво. — Она запустила пальцы в густые, нарощенные волосы и отбросила их за спину. А я в этот момент вспоминал, как мне маленькому нравилось играть с ее волнистыми прядями цвета темного шоколада… и как потом эти волосы медленно, но верно выгорали под пагубным влиянием перекиси, а после клоками оставались в ванной. А мать рыдала ночами.
Отец ушел к молоденькой блондинке, и если с диетами было как-то проще, то превратить брюнетку в блондинку без вреда для волос не получалось. Шевелюру маман худо-бедно восстановила, но густоту теперь регулировала с помощью дополнительных прядей.
— Нет, мам, это не очень красиво. Красиво — это когда натурально.
— В тридцать лет я была натуральна — дальше некуда. Все лишние двадцать пять килограммов русской красоты — все свое, родное! И помнишь, чем это все закончилось?!
— Помню. Но это не причина так… так.
Она часто, прерывисто дышала, глядя на меня со смесью гнева и бессильной злости.
— Никит… Я ведь тут не за этим, — мама смирила эмоции. — Я хочу сказать, что в ближайшее время буду в Нью-Йорке и хотела бы наладить отношения. Чаще созваниваться, видеться, куда-то вместе ходить…
— У меня учеба, и я буду занят.
— Совершенно всегда? — Во взгляде матери плескалась такая боль, что это меня как крючком за ребра тянуло.
— А как же твоя операция?
— Она не на лицо, и я смогу через несколько дней выходить на улицу, только корректирующее белье нужно носить!
— Избавь меня от подробностей… Давай договоримся, — начал я, понимая, что иду на уступки и ей, и мне. — Я согласен. Мы будем встречаться раз в неделю. Я буду говорить где. А ты будешь одеваться так, как подобает ко времени дня, месту и мероприятию. И если мне что-то не понравится — разворачиваюсь и ухожу!
— Но Никита! Я вообще-то твоя мать, и твои попытки воспитывать смотрятся как минимум смешно!
— Или так, или никак, — отрезал я. — Не неволю.
— Хорошо… — спустя почти минутную паузу, наконец, нехотя ответила мать. — Как понимаю, никаких Гельмутов?
— Правильно понимаешь. — Я потянулся вперед, звонко и озорно поцеловал ее в щеку и, подмигнув, сказал: — До встречи, мама. И да, я тебя очень люблю.
— И я… — несколько растерянно отозвалась она, глядя, как я вызываю такси в приложении. — Что ты делаешь?
— Вызываю тебе машину. Тебя негр за проститутку принял, я не хочу, чтобы ты по сабвею сама таскалась. Как тебя только Герберт отпустил?
— Он меня подвез, — она даже не поправила, когда я в очередной раз исковеркал имя ухажера.
— Все равно дурак, — покачал головой я. — Тебе куда?
— Да я сама скажу водителю.
— Деньги есть или дать?
— Все в порядке, не переживай, сынок, — она прерывисто выдохнула и, кажется, едва не расплакалась.
Такси приехало буквально через две минуты и, посадив ее в машину, я уже через стекло сказал:
— Мам, как доедешь — напиши. Я переживаю.
И засунув руки в карманы, едва ли не насвистывая двинулся назад.
А в квартире меня ждал сюрприз!
Ароматная курица с овощами по-азиатски и полные раскаяния глаза Вероники.
— Ты голодный? — избегая смотреть на меня и потирая одну ногу о другую, спросила соседка.
— Вот принюхался и понял, что да, — кивнул я, с любопытством глядя на девушку. — А что, ты угощаешь?
— Ага, — покраснев, согласилась Никс и сбежала на кухню, уже оттуда крикнув: — Мой руки и садись за стол, я сейчас положу!
Хм… Что-то очень крупное сдохло в лесах Датского королевства!
— Надеюсь, оно не отравлено? — с наигранной опаской поинтересовался я. — Не то чтобы ты похожа на убийцу, но еще с утра мы были далеки от радушных обедов.
Взгляд Ники потупился, и она опустила его вниз.
— Просто я… — начала она, — чувствую себя виноватой. За тот разговор и что назвала твою мать…
Я остановил ее жестом. И без повторений прекрасно помнил, с кем ее спутала Ника, а потом еще и негр по дороге в парк. Была ли в этом вина моей соседки? Вряд ли. Скорее, виновато выкрученное на максимум чувство прекрасного у моей матери.
Другое дело, как сильно меня задел факт того, что Ника решила, будто я вызвал проститутку. Я что, серьезно похож на такого человека?
Это заявление как минимум задевало мое мужское самолюбие. Ведь в Германии передо мной падали штабелями, да и в родной стране ситуация была аналогична.
Что и говорить, я был избалован халявным женским вниманием, хотя и не любил им пользоваться.
Так с чего вдруг проститутки? Скорее, уж я мог получить любую, если захочу. Вот скажем… Никс.
Я сел за стол, придвинул к себе приборы и медленно попробовал стряпню соседки.
— М-м-м, — протянул я. — Весьма вкусно. Мясо сочное, а овощи…
Ника на мгновение зарделась под влиянием столь неприкрытой лести.
— Так ты меня прощаешь? — тихо спросила она.
Боже. Ну что за наивное создание? Неужели думала откупиться за оскорбленное самомнение курицей?
— Я подумаю, — нейтрально ответил ей, кивая на настенные часы. — Еда это прекрасно, но у нас еще две пары сегодня. И если не выйдем через десять минут, то стопроцентно опоздаем.
Глава 10
/Вероника/
В нужную аудиторию вошли буквально за минуту до начала занятий. Сели с Даниловым куда-то на галерке, хотя я предлагала поближе, но он за руку утянул на верхние ряды.
— Тут же ничего не слышно, — возмущалась я.
— Зато лучше всего видно, — он взглядом указал посмотреть на правый нижний ряд, и я заскрежетала зубами.
Лариса и Вова сидели вместе. Она рисовала нечто похожее на эскиз в большом альбоме, а мой парень уже записывал что-то в конспект. Причем не только свой, но и в Ларкин.
— Может, он и экзамены за нее сдаст? — сквозь зубы прошипела я.
— Вряд ли. Ей это не нужно. Диплом ей и так нарисуют, а вот перед батей отличиться хочется.
— Обидно, что некоторым путевку в жизнь дают деньги, — вздохнула я, и хотя ничего такого не имела в виду, Никита вновь нахмурился, будучи явно недовольным моим всезнанием.
Правда, ответить мне Данилов ничего не успел. В аудиторию вошел препод, и занятия понеслись.
Лишь спустя четыре часа, выжатая как лимон и с больной головой, я оказалась в кампусе на улице, рухнула на траву и жадно задышала, пытаясь насытиться кислородом.
