— А ведь только первый день, — раздался над головой знакомый голос, и я обернулась.
Там стоял Вова и сочувствующе взирал на меня.
— Не думал, конечно, что тебе здесь будет так тяжело, — произнес он, садясь рядом, предварительно постелив вытащенный из рюкзака пакетик на траву. — Точнее, нам, Вероничка.
— Что “нам”? — не поняла я.
— Что будет так тяжело нам, — терпеливо пояснил Селиванов, поправляя очки. — Такое испытание для отношений. Кстати, ты выглядишь устало. Голова не болит? Если болит, то у меня есть таблетки.
— Не нужно, — растерянно выдавила я. — У меня есть свои. Так что там было про “нас”?
— Я волнуюсь. Да еще и этот твой сосед… — про Лару он промолчал, а вот про Никиту неожиданно вставил пару злобных: — Я тут записал тебе телефоны местных служб спасения. Вот, держи, — он достал из рюкзака листок и протянул мне. — Если вдруг это неандерталец решит тебя хоть пальцем тронуть, сразу звони по номерам.
Я несколько опешила, и листок оказался в моей руке.
— Спасибо, конечно, Вова. Но я ожидала от тебя чего-то другого.
С этими словами протянула бумажку обратно, тем более что номер 911 я и так прекрасно знала из кинофильмов.
Взгляд Вовы сделался озадаченным.
— Не понимаю, о чем ты. Я ведь стараюсь проявить о тебе заботу, Вероника…
Пришлось подняться на ноги и уже с высоты собственного роста ответить:
— Заботу нужно проявлять, находясь рядом. А не плавая в чужих бассейнах.
Слова сорвались с губ, и я на мгновение испугалась их, а уже после поняла, что вместе с ними упал и камень с души. Будто высказала, что боялась.
Стало неожиданно легче.
И даже то, что я развернулась и ушла от Вовы, не вызвало в душе резкого отторжения. Скорее, жгучее любопытство. А дойдет ли до моего парня, почему я так поступила? Попытается ли он что-то изменить? Или хотя бы остановить?
Я так и дошла до крыльца здания и уже там услышала насмешливый голос Данилова.
Он как раз стоял в своей излюбленной позе, опираясь спиной на стену и скрестив руки на груди.
— Браво, Никс, не знаю, что ты ему сказала, но его кислая рожа, смотрящая тебе вслед, бесценна.
Я тут же обернулась, чтобы понять, о чем вообще речь.
Вова все так же сидел на поляне, глядел на меня сквозь толстые стекла очков, и его глаза казались в этот момент еще более трогательными и беззащитными, чем всегда.
Тонкая игла совести кольнула в самое сердце. Может, зря я с ним так?
— Что ж, предлагаю закрепить шоко-терапию для ботаника, — прозвучало над ухом. — Бьюсь об заклад, у него стекла треснут от ревности!
— Что ты имеешь в виду? — Я обернулась теперь уже лицом к Никите и столкнулась с его пристальным взглядом буквально в нескольких сантиметрах от меня.
А в следующий миг его наглые губы накрыли мои поцелуем, а дерзкий язык ворвался в рот, дразня пирсингом.
Время остановилось, а пульс зашкалил, ударяясь в висках.
Я настолько растерялась, что не сразу нашла в себе силы отстраниться. Просто замерла, будто вросла в землю, и никак не препятствовала действиям Данилова.
— Так не пойдет, — пожаловался он, сам отодвинувшись. — Никс, ты что? Я ведь для тебя стараюсь. Давай-ка больше жары, детка!
— Ты! — прошипела я, наконец опомнившись. — Ты!!!
Меня затрясло. И сразу вспомнился Вова, что наверняка был свидетелем сюрреалистичной картины под названием “Все хорошо, они целуются”.
Обернувшись так резко, что голова закружилась, увидела лишь поникшую спину и опущенную голову. Селиванов уходил, олицетворяя собой печаль пополам с тоской.
— Что ты наделал? — Я снова посмотрела на Никиту, собираясь высказать тому все, что думаю.
Но несколько ребят, проходящих мимо и удивленно уставившихся на нас, заставили меня закрыть рот.
— Успокоилась? — усмехнулся Никита.
— Да, — сказала честно и сразу добавила, испепеляя его горящим от обиды взглядом: — Но хочу, чтоб ты знал: попробуешь проделать нечто в том же духе еще раз — я отрежу твоего дружка тупыми ножницами. Поверь, я не шучу!
Улыбка исчезла с лица Данилова.
— Ну ладно тебе, Никс, ты чего?
— Отойди! — рванув вперед, вернулась в здание университета и сразу направилась в женский туалет.
Хотелось умыться холодной водой, подумать и побыть в тишине хоть немного. Но и тут судьба подстерегла, наслав на меня Айвазову.
— Приветик, Ника, — пропела Лора, ужом просачиваясь за мной. — Смотрю, ты сегодня домой не спешишь? Поругалась с Даниловым?
— Нет.
Я отвернулась и смахнула слезу, внезапно решившую скатиться по правой щеке.
— Тогда странно, — продолжала Айвазова. — Вы несколько дней душа в душу бегаете за ручку, а тут он тебя одну отпустил.
Я не отвечала, подумав, что так она быстрее от меня отвяжется.
И тут мне сунули что-то в карман кофточки. С тихим шелестом предмет осел там, а Лора, в ответ на мой недоуменный взгляд, пакостно улыбнулась.
— Презервативы, — пояснила она. — Или уже поздно? Не даром ты так бежала сюда. Плохо, Ник? Тошнота? Голова болит? Перепады настроения? Знаешь, что это за симптомы?
— Знаю. — Я повернулась и сделала шаг вперед, заставляя Лору отступить. — Это все то, что человек испытывает при долгом общении с тобой!
— Вот как? — Айвазова сверкнула глазищами. — Что-то по Селиванову не скажешь! Его от тебя уже мутит, Никуша-дорогуша! Он бредил тобой, а теперь его глаза стали открываться. И не я тому виной, Громова, а ты сама! Повелась на Данилова с его дебильными шуточками и сразу забыла про того, кто любит по-настоящему!
— Я ничего не…
— Все! — Лора выставила передо мной ладонь. — Ври Вове, Никите, ректору и учителям, но я тебя вижу теперь насквозь! Пока, Гром!
Она вышла, оставляя после себя флер дорогих духов и чувство горькой обиды.
За что мне это все?!
Даже не умывшись, я выскочила следом, направляясь на этот раз домой, в арендованную для нас квартиру.
Меня колотило от злости и очень хотелось на ком-то сорваться. Однако Данилова нигде не было, а кричать просто так на прохожих в чужой стране — не самый лучший вариант. Пришлось терпеть и переваривать все мысли самостоятельно. В итоге, поворачивая ключ в замке нашей с Даниловым квартиры, я уже была спокойна, собрана и… совершенно опустошена.
— Никс? — Он вышел навстречу. — Тебя долго не было, я даже собирался немного поволноваться.
— Не стоило, — ответила тихо.
— Слушай, — продолжил он. — У меня…
