Он кивнул, пробурчал что-то и устроился поудобнее, сползая головой с подлокотника дивана ниже.
Я хотела разбудить его немедленно, но, приблизившись и наклонившись, замерла. Под глазами Никиты залегли темные круги, между бровей появилась вертикальная полоска-морщинка, а руки крепко сжимали бумажку, случайно прихваченную им перед сном. До чего мы себя довели? В особенности он… Когда я засыпала, Никита не будил, стараясь взвалить на себя большую часть работы. Даже мой личный проект помогал делать, набрасывая идеи и поправляя скелет.
Не знаю, что со мной случилось, но в какой-то момент рука сама потянулась вперед и убрала прядь волос с высокого лба, едва-едва тронув кожу. И сердце замерло. Затем, подождав вместе со мной пару секунд, длиной в вечность, тихонько забилось снова, набираясь смелости. Мои пальцы тоже осмелели… Я, почти не касаясь его, провела по виску, к скулам, и уставилась на губы. Красивые, четко очерченные, чуть полноватые.
До боли захотелось почувствовать вновь, каковы они… Нас разделяло совсем небольшое расстояние, а Никита крепко спал и не мог пошутить над моим странным желанием. И я, прикрыв глаза, осторожно, едва дыша, поцеловала его.
Губы встретились с губами лишь на чуть-чуть, а после трусость взяла надо мной верх. Я распахнула глаза, отшатнулась, вздохнула глубоко и сбежала на кухню, чтобы сварить нам обоим крепкий-крепкий кофе.
“Господи! — думала я про себя. — Что я вытворяю?!”
Щеки еще горели, а на губах против воли расцвела улыбка, когда Данилов прошлепал босиком рядышком и хрипло сообщил:
— Пахнет чудесно, я пришел на запах. Угостишь, Никс?
Я кивнула и, старательно не глядя в его сторону, сняла турку с плиты. В квартире была электрическая кофеварка, но мне нравилось действовать по старинке.
Еще какое-то время я стеснялась и чувствовала себя неловко, постоянно ожидая, что вот сейчас Никита начнет шутить по поводу моего утреннего поведения. Но, слава всем святым, он спал! И совсем ничего не мог знать.
Вскоре я перестала бояться смотреть в его глаза, полные искорок-смешинок, и снова смогла говорить о проделанной работе, обсуждая тонкости и нюансы будущей защиты.
К университету мы подъехали даже загодя: Никита договорился о доставке проектора только на день приезда мистера Брауна и сам собрался идти его устанавливать, сказав, что никому не доверит это важное дело. При этом Данилов покосился в сторону, и я заметила Вову с Лариской, сидящих неподалеку от нас.
— Интересно, что их привело так рано? — задумчиво проговорил напарник. Посмотрев на меня в упор, он внезапно попросил: — Никс, не подведи. Никакого доверия и сочувствия, я тебя очень прошу.
— О чем ты? — удивилась я.
— Очевидно же, что они хотят что-нибудь предпринять. — Он снова уставился на неразлучную парочку. — Чтоб им… Просто будь на чеку, хорошо?
— Конечно.
На этот раз и я прониклась серьезностью ситуации. Если наш проект снова пропадет — всему конец.
— Флешка у тебя, — улыбнувшись, сказала Данилову. — Пароли от почты и облака я им не скажу даже под гипнозом.
— Тогда встретимся через сорок минут, — он подмигнул и пошел в нужном направлении.
И тут же рядом оказалась Айвазова.
— Привет, Вероника, — сказала она по-английски. — Вижу, у вас тоже были ночи без сна?
— Что ты имеешь ввиду? — я удобнее расположилась на скамье и ответила ей на том же языке, чем, кажется, сильно удивила.
— Учебу, разумеется, — улыбнулась Лариса. — От занятия любовью такие круги под глазами не появляются, да и волосы так не тускнеют… Это я о том, что была не права. Теперь вижу, что вы с Даниловым и правда всего лишь работаете вместе.
— Ну, у тебя кругов под глазами нет, — в свою очередь вернула шпильку я. — Значит, мне можно поздравить вас с Селивановым с прекрасно проведенным временем?
Лариса рассмеялась:
— А ты остра на язык, Громова. Общение с Даниловым сказалось? Вижу, и английский подтянуть успела. Тоже его заслуга?
Я лишь пожала плечами, решив не говорить о том, как Никита настоял неделю назад на общении по-английски. Мне и правда нужна была практика, а он оказался потрясающим учителем.
— Молчание? — Лариса кивнула своим мыслям: — Значит, я права. Ты не очень много потеряла от того, что Вова ушел со мной. Выживают сильнейшие, так ведь, Громова?
— Я здесь не для того, чтобы воевать с вами, — ответила ей спокойно. — Мне просто нравится учиться у мистера Брауна. Как и Никите. И плевать, что вы там еще придумаете, наши проекты украсть вам больше не удастся, Лариса. Придется включать собственные головы и работать.
— Не понимаю, о каких кражах речь. — Айвазова выразительно посмотрела в сторону мявшегося неподалеку Вовика. — Если Селиванов и сделал что-то такое, то при чем здесь я?
— Стерва, — прошипела я.
— Ха-ха! — Лариса покачала головой. — И что с того? Побежишь жаловаться Брауну? Плакать и пускать сопли?
— Всего лишь сделаю работу еще лучше той, что вы украли. А ты и дальше следи, чтоб цвет волос не потускнел, думаю, твой папочка оценит их красоту.
— Дрянь!
— От такой слышу!
Лариса хотела что-то ответить, но прервалась.
Красивая молодая девушка, сидящая рядом, закашлялась, поднялась и, странно на нас посмотрев, прошла мимо.
Мы с Айвазовой как-то сразу успокоились, проследили за тем, как она вошла в здание университета и, поднявшись, пошли туда же, ни слова больше не говоря.
Глава 18
Мы стояли с Никитой под дверями кабинета в ожидании профессора и мрачно передавали друг другу банку с энергетиком. Ночь была бессонная, и сейчас перед глазами все плыло, а разум так и норовил выключиться.
Неделя, выданная нам на подготовку, пролетела как бесконечный день сурка. Так что к тому моменту, когда надо было сдаваться, я уже только радовалась, что учебный ад закончился. Каким бы то ни было итогом!
Перспектива работы на следующей неделе казалась восхитительно простой. Всего лишь ОДНО задание! Мамочки, неужели я считала, что это сложно?
Вот уж действительно — все познается в сравнении.
Вовка и Лариса на нашем фоне смотрелись до отвращения бодрыми и выспавшимися людьми. И этот милый факт еще больше раздражал.
Профессор Браун появился минута в минуту. Как всегда пунктуален. В белом костюме, высокий и статный мужчина смотрелся настолько потрясающе, что Лариска уставилась на него, открыв рот, и, забывшись, машинально потянула линию декольте чуть ниже, чтобы та открывала ложбинку между соблазнительных холмиков.
Эти самые холмики, между прочим, стали таковыми буквально год назад. А до этого наша алмазная принцесса, с учетом своей худобы, могла похвастаться фигурой “стиральной доски”.
