— Нет, все именно так, как я говорю! Ника, ты же знаешь мою семью? Ты помнишь, каким шансом они считали эту поездку. Твоя мама наверняка возлагает на тебя те же надежды. Ты все понимаешь! Вернувшись без гранта, я словно приползу побитым псом, признавая, что ни на что не годен! Только мести улицы! Тут проще в самом деле выброситься из окна, по крайней мере они запомнят меня решительным!
— Что?! Какая, к чертям, решительность, ты совсем крышей поехал?
— Нет. Просто я понимаю, что жизни дальше нет. И да, прости меня за все. Просто я должен был сказать. Покаяться…
— Вова!
— Больше не буду напрягать тебя Ника. Может быть, я не был так конструктивен, как ты хотела, но был искренен с тобой! Не поминай меня плохим словом, Вероничка. Это важно для меня, ведь, несмотря на все мои грязные поступки, я чувствую, что ты мой друг! А теперь спокойной ночи.
Он резко встал и ушел в гостиную на диван, а я осталась сидеть с остановившимся взглядом и наверняка очень сложным выражением лица.
Сидела так, пока взгляд не упал на часы. Почти половина второго ночи…
Я медленно встала и поплелась к себе в комнату, но по пути подумала, что нужно заглянуть к Никите. Он тоже точно не спал, и после того, что у нас сегодня было, финал вечера оказался самым идиотским.
Без зазрения совести я пошла в чужую спальню, открыла дверь и шагнул внутрь.
— Думал, ты не придешь, — раздался тихий голос.
Никита лежал в кровати, задумчиво глядя куда-то в потолок…
— Почему? — удивилась я, присаживаясь рядом и тут же подползая под теплый бок парня. — Только не говори, что после всего решил, что я к нему вернусь, если Вова просто заявится на порог.
Данилов фыркнул и нежно поцеловал меня в макушку.
— Ты жалостливая, и он этим пользуется, — заявил Ник. — О чем вот вы, например, сейчас говорили? Вовчик в любви признавался или обещал вены себе перерезать?
Я удивленно приподнялась на локтях, заглядывая парню в лицо. В полумраке комнаты оно казалось сосредоточенным, и лишь белки глаз будто насмешливо отсвечивали в свете ночных фонарей улицы.
— Ты подслушивал? — не поверила я.
— Вот еще, — оскорбился Данилов. — Просто догадываюсь, как это жук мог себя повести. Опять приседал тебе на уши…
Я тяжело вздохнула и опустила голову парню на грудь.
— Ты не понимаешь… — пробормотала я. — Просто Вова из очень бедной семьи. Кроме него там еще три брата и две сестры. Мать с отцом еле сводят концы с концами, поэтому у него были такие огромные планы на поездку. На него надеются родственники, это как джекпот для их семьи: выбраться из дыры. Поэтому сейчас он в отчаянии, сказал, что лучше не вернется. С собой что-нибудь сделает.
Раздался саркастический смешок.
— Манипулятор. Ему бы на паперть с протянутой рукой. Ишь несчастный, а то, что у тебя одна мать и для тебя это точно такой же шанс, его не смущает?!
Я растерянно прижалась к Данилову еще сильнее. Головой я, может, и понимала, что у меня ситуация ничем не лучше Селивановской, но и грех на душу брать не хотелось. Что, если и вправду бывший решит на себя руки наложить из-за неудачи?
— Никита, — призналась тихо. — Я не знаю, как правильно поступить в такой ситуации. Он, может, и сволочь, но…
— Позвони завтра отцу Ларисы, — неожиданно перебил мою речь Никита. — Если все так, как я понял из слов ботаника, то Айвазову рассказали, что его дочурка бьет баклуши на фамильном ранчо, ну, или что у них там. По факту, тут ведь не отнять: эти двое реально работали. Объясни Ларискиному отцу ситуацию. Ведь по сути это и была цель поездки: подтянуть Айвазову по экономике. Вова вполне успешно этим занимался, так почему бы и нет? Пусть и дальше продолжает…
Я вновь приподнялась, чтобы удивленно уставиться на Никиту.
— Ты серьезно? Думаешь, меня послушает сам Айвазов?
— Сомнительно, но в табель Лариски наверняка заглянет. Может, после этого Вовчику даже перепадет благодарностей.
— Так? А где подвох? — прищурилась я. — Не верю, что в этом твоем гениальном плане нет пункта с раздачей кармической справедливости.
— Никакого подвоха. Просто я хочу, чтобы завтра Вовчика тут не было. И если его не заберет обратно Айвазов, то придется выставить ботана за дверь, чтобы не ездил больше моей очень сердобольный девушке по мозгам.
Его ответ заставил меня немного расслабиться. По крайней мере шанс и надежда, что я донесу важную мысль отцу Лариски, появились.
Селиванов — тот еще козел, но если ему с Ларисой хорошо, а ей с ним, то почему бы и нет? Тем более что это шло на пользу обоим. У Вовы появились перспективы в жизни, а у Ларисы глаза сияли. Я ведь видела в кинотеатре, что она по-настоящему очарована Селивановым…
Точно так же, как и я когда-то.
— Я позвоню, — тихо сказала Никите и прикрыла глаза, нежась в его руках.
Глава 25
Утром проснулась в объятиях парня, толком и не помня, в какой момент уснула. Кажется, он так и гладил меня по спине, когда меня окончательно накрыло сном.
Данилов все еще спал, хотя на часах было уже около девяти утра, и мне тоже очень хотелось прикрыть глаза, чтобы и дальше нежиться в этой томной неге, но я усилием заставила себя встать.
Очень осторожно выбралась из ласковых рук, вышла из спальни и скользнула к себе в комнату. По пути заглянула в гостиную: Вова тоже еще спал…
Вот и отлично.
Я не хотела тянуть с тяжелой обязанностью, которую вчера решила взвалить на себя. Найдя номер виллы Айвазовых, я набрала его и теперь слушала длинные гудки в трубке.
Слушала долго, в итоге даже пришлось перезвонить.
Подняли со второго раза.
— Хэлло, — раздался голос с английским акцентом, показавшийся знакомым.
Я попыталась напрячь память и вспомнить, как же зовут служанку, которая принимала звонок в прошлый раз, но так и не сумела.
— Добрый день, — на английском начала я. — Это дом мистера Айвазова?
— Да. Вы по какому-то вопросу?
— Да. Я бы хотела поговорить с вашим хозяином, мистером Айвазовым.
На той стороне воцарилась короткая пауза.
— Мне очень жаль, но он попросил не беспокоить. Извините, мисс…
— Мисс Громова, — представилась наконец я. — Это очень важно. Пожалуйста, скажите ему, что это касается будущего его дочери. Думаю, он захочет меня услышать.
Служанку такой поворот событий явно озадачил, и все же, взвесив что-то в своей голове, она ответила:
— Подождите одну минуту.
Вызов поставили на удержание, а я с облегчением вздохнула. Что ж, почти полдела сделано, теперь осталось самое страшное.
