Как только я устроилась рядом с Никитой, открыв конспекты на нужной странице, зазвонил мобильный телефон. Его мама приглашала нас на ужин, потому как наконец почувствовала себя настолько хорошо, что готова была принимать гостей.
— Хочу вас видеть, и точка, — услышала я из трубки.
— Завтра, — упрямо повторил Никита.
— Завтра вы будете замученные и ничего не захотите независимо от итогов. А мне хочется увидеть сына с его девушкой сегодня. Не упрямься, милый, приезжайте! Вот увидишь, мы отлично проведем время. Вы уже все выучили, я уверена! Хватит себя насиловать, навести несчастную маму.
— Слушай…
— Никит, — я обернулась и, улыбнувшись, тронула его за руку, — думаю, несколько часов не сыграют роли. Встанем пораньше утром и повторим.
Он сдался. Посмотрел на меня так тепло, с нежностью, и сразу перестал спорить.
Уже через полчаса за нами приехал водитель Гельмута, чтобы мы добрались с комфортом и не передумали.
— Родные мои! — мама Данилова выглядела намного лучше, чем в нашу встречу в больнице. — Как же я вам рада!
Одетая в свободное синее платье, в туфлях-лодочках и с обычным высоким хвостом на голове, она была бодра и весела и выглядела совсем молодой. В этот раз на ужине были только мы трое, и атмосфера его оказалась настолько домашней, что даже уезжать совершенно не хотелось. Никита все время держал меня за руку, и поначалу я этого дико стеснялась. Лишь после, поняв, что его мама воспринимает наши отношения абсолютно благосклонно, расслабилась, сумев насладиться уютом и теплом.
Сразу после ужина приехал Гельмут и был нежно зацелован матерью Данилова. Они настолько гармонично смотрелись вместе, что я невольно улыбалась, искренне желая им только счастья.
Дальше мы смотрели юмористическое шоу по телевизору, играли в настольные игры, пили чай… и совершенно забыли о времени. Вспомнил о нем, разумеется, Никита.
— Пора ехать, малыш, — шепнул он мне на ухо. — Завтра тяжелый день.
Моих сил хватило лишь на сонный кивок в ответ.
— Как жаль, что вам вообще приходится уезжать от нас, — сокрушенно заметила его мама. — И вообще из Америки. Гельмуту придется провести здесь еще не меньше года, у него новый контракт… Да и я пока с лечением не закончила. Нам, скорее всего, придется обосноваться здесь более основательно.
— Если повезет, то в конце учебного года мы вернемся, — ухмыльнулся Никита. — Точнее, дело не в везении. Отработать придется по полной. Держите за нас кулаки. Люблю тебя, мам.
В конце столь прекрасного вечера, мы тепло расстались, и я впервые за все время проживания в чужой стране ощутила, что смогла бы здесь прижиться. Именно с этими людьми рядом. И центром моего комфорта был именно Данилов. Засыпала я теперь тоже исключительно рядом с ним, и было от этого так сладко, а в груде все щемило от нежности…
Потому неудивительно, что последнюю ночь перед сдачей заключительных проектов я почти не спала. Лежала рядом с Никитой, прижималась к его плечу, вдыхала его запах и изо всех сил гнала прочь сомнения. Только они не спешили уходить.
Я понимала, что может победить только Никита. Мистер Браун мог объявить только его в числе счастливчиков. И что тогда? Он сказал бы, что любит, и мы непременно увидимся снова… Через пару-тройку лет. Если я окажусь среди победителей, то, может, продлю нашу агонию на пару лет. Мы будем вместе учиться, видеться…
Но если победу одержат Вова с Ларисой, Ник может решить, что все из-за меня… Ведь это я впустила Вову в нашу квартиру и дала возможность украсть жесткий диск. Данилов из состоятельной семьи, его ничто не удержит рядом со мной дольше. Проект закончится, и наши отношения, скорее всего, тоже… Уйдет прочь романтика, жизнь в одной квартире, сон в одной кровати.
И такая тоска от этих мыслей проникала в душу, разъедая сердце наживую!
С рассветом я, кажется, задремала, но вскоре была разбужена поцелуем. На столик рядом Ник поставил чашку ароматнейшего кофе и пожелал доброго утра. Я через силу улыбнулась.
Чего ждать от этого дня, знал только Всевышний. А мне было до жути страшно от всевозможных вариантов в голове.
Глава 27
/Никита Данилов/
Ника нервничала, смотрела на меня загнанным зверем и тут же прятала глаза. Я не мог понять, что именно ее терзает. Проекты мы подготовили отличные, в языке она преуспела и стала говорить намного лучше.
Что касалось наших отношений, вообще все было настолько хорошо, что становилось страшно. Никогда раньше я не испытывал подобной близости с другим человеком. С девушкой. Она отдавалась мне на все сто, преданно глядя глаза в глаза, обнимая так, будто каждый раз последний. А я наслаждался каждым мгновением, проведенным рядом.
Защита проектов теперь казалась чем-то важным, но не настолько значимым, как, к примеру, Никино спокойствие. Мне грела душу ее улыбка, а когда она сама тянулась за поцелуем, хотелось кричать от счастья, потому что оно разрывало меня изнутри, пытаясь выплеснуться наружу. Пусть бы все были так счастливы, особенно мама со своим Гельмутом.
— Данилов, остановись. Я боюсь, — шепнула Ника, обрывая мои мысли. — В голове просто ураган, я все завалю.
— Ты не можешь завалить все. — Я сжал ее плечи, прижал к себе. — Малыш, ну не стоит это таких переживаний. Ты у меня умница, и все что нужно — расслабиться, показав себя во всей красе. Это твой звездный час, просто расскажи, над чем работала столько времени. А я буду рядом, что бы ни случилось. Сможешь?
— Да… Спасибо.
Мы идем дальше по коридору, и я вдруг думаю о том, что люблю ее. Но почему-то не спешу сказать об этом. Нужно ли сейчас засорять голову еще и этим? Нет, определенно не стоит. Но как хочется услышать, что Ника скажет в ответ! Не могу молчать. Повернувшись, хочу сказать эти три слова, хочу, чтоб она знала…
— Наконец, — мистер Браун выглядывает из своего кабинета. — Вот и вы. Первые двое уже здесь. Входите, начнем.
Ника бледнеет, крепче сжимает мою руку.
— Данилов… — шепчет одними губами.
— Ты поразишь всех, Громова, — говорю искренне, пропуская ее вперед.
И она поражает.
Стоит ей выйти к проектору и начать рассказывать о проделанной работе, как она преображается. Серьезная, красивая, уверенная в себе, Ника выглядит чудесно, внушая доверие и даже легкий трепет. Она легко отвечает на все вопросы, с легкостью разбивает конструктивную, на первый взгляд, критику… Моя девочка прекрасна.
Когда дело доходит до меня, я беру себя в руки и отрабатываю тему на полную. Знаю, о чем говорю, и, надеюсь, Браун это видит.
Лариса в ответах плавает, а Селиванов выступает на удивление хорошо, что раздражает.
— Что ж, очень неплохо, — говорит в заключение мистер Браун. — Я бы сказал, что вы все — достойные кандидаты. И даже если не можете сработать умом, дорабатываете хитростью.
