– Дорогуша, все будет чики-чики, – пообещал анестезиолог. – Я буду считать от десяти обратно.
Ну кто сейчас говорит «чики-чики»?
– Десять, девять, восемь…
Операцию объявили успешной. Рейчел теперь понадобится «лишь один курс адъювантной химиотерапии». Доктору Рид легко говорить. Не ей терпеть химию. Не ей в вену будут капать яд.
Впрочем, одну химию раз в две недели на протяжении четырех месяцев Рейчел вытерпит. Сейчас, когда вернулась доченька, ей ничто не страшно.
Волоски прочь с подушки, дурной сон – из головы. Со второго этажа слышно, как Кайли моется под душем. Раньше дочь под душем пела, теперь – нет.
Рейчел раздвигает жалюзи и берет с тумбочки кружку с кофе, оставленную для нее Питом. Утро погожее, странно, что снега нет: сон был таким реальным. Спальня выходит на восток, на приливной бассейн. Рейчел делает глоток кофе, раздвигает стеклянные двери и идет на террасу. Свежо и прохладно, на заиленных участках много болотных птиц.
Перед самым домом по дюнам идет доктор Хаверкамп. Доктор машет Рейчел, она машет в ответ. Доктора заслоняет большой куст морской сливы, в честь которого назвали этот остров и еще один в штате Нью-Йорк. Морская слива поспела. Год назад они с Кайли консервировали ее банками, продавали на фермерском рынке и делили выручку. «Джемы от корпорации „Винланд“», – писала Кайли на самодельных этикетках. Ей очень нравился тот факт, что, двигаясь на юг, опасные пираты-викинги, возможно, достигли острова Плам. В ту пору они, пресыщенные безопасной жизнью, мечтали о чем-то рискованном.
Рейчел туже завязывает халат и заходит в гостиную.
– Солнышко, что ты хочешь на завтрак? – спрашивает Рейчел у дочери.
– Тост, пожалуйста! – откуда-то сверху кричит Кайли.
Рейчел бредет в кухню и кладет два куска хлеба в тостер.
– Счастливого Дня благодарения! – говорит кто-то у нее за спиной.
– Ч-черт! – восклицает Рейчел и разворачивается с хлебным ножом в руках.
Стюарт театральным жестом поднимает руки вверх.
– Прости, Стюарт! – извиняется Рейчел. – Я не знала, что ты здесь.
– Миссис О’Нил, вы лучше отложите нож! – просит Стюарт с фальшивой дрожью в голосе.
– Прости, что я выругалась. Не говори маме.
– Ничего страшного. Такое ругательство я, по-моему, уже слышал. В разных, хм, контекстах.
– Тост хочешь?
– Нет, спасибо. Я просто заглянул поздороваться с Кайли, пока вы не уехали.
Рейчел кивает, но все равно готовит тост для Стюарта.
На День благодарения они с Кайли и Питом собираются в Бостон. Химию провели буквально за пару дней до праздника, поэтому выручил Марти, пригласив их к себе. Все хорошо. Все очень хорошо.
Рейчел готовит еще два тоста и кладет на решетку.
Пит возвращается с пробежки запыхавшийся, но счастливый. Последние две недели он бегает много и постепенно крепнет. Совет по делам ветеранов в Вустере определил его на программу метадоновой реабилитации для наркозависимых, в которой организм постепенно очищается от опиатов. Пока все получается. Все должно получаться. Для Рейчел на первом месте семья. Питу это известно.
Пит целует ее в губы.
– Хорошо побегал?
Пит смотрит на нее. Он все понимает.
– Плохой сон? – шепчет он.
– Тот же самый, – кивает Рейчел.
– Тебе нужно с кем-то поговорить.
– Знаешь ведь, что нельзя.
Нельзя рассказывать о том, как они побывали в Зазеркалье – в мире, где кошмары становятся реальностью.
Пит наливает себе кофе, идет в гостиную и подсаживается за стол к Рейчел.
Формально разрешения переехать к ним он не просил. Пит съездил в Вустер за вещами – их набралось не много – и просто остался у Рейчел с Кайли.
Из них троих Пит справляется лучше всех. Если ему и снятся кошмары, он о них не рассказывает, а с самыми страшными желаниями ему помогает бороться метадон.
Из них троих хуже всего Кайли. Той ночью у Аппензеллеров она спускалась в подвал к Амелии. Малышка проснулась, и Кайли успокоила ее, заверив, что ничего страшного не случится. Только дело не в этом. Дело в том, что Кайли спускалась в подвал. Она была частью системы, удерживавшей Амелию в плену. То есть Кайли была и злоумышленницей, и жертвой. Как и все они. Жертвы и злоумышленники. Вот что творит Цепь – истязает человека и делает причастным к истязанию других.
Энуреза у Кайли не было лет с четырех, а теперь почти каждое утро постель мокрая. Сны ей снятся одни и те же: ее запирают в подземной темнице и бросают умирать.
На острове Плам изменилось все. Без сопровождающих Кайли больше не ходит ни в школу, ни по магазинам – вообще никуда.
Прежде двери они запирали редко, а теперь запирают всегда. Пит укрепил каждую дверь, сменил каждый замок, очистил гаджеты Рейчел от шпионских программ. Его друг Стэн приезжал специально, чтобы найти и нейтрализовать скрытые средства прослушки и начинить обувь Кайли джипиэс-трекерами размером с монету. Рейчел и Пит следят за Кайли постоянно, куда бы она ни пошла, особенно когда девочку забирает Марти.
Кайли понимает: отцу о случившемся рассказывать нельзя. Равно как и Стюарту, школьному психологу, бабушке – никому нельзя. Только Марти не дурак, он чувствует неладное. Может, дело в каком-то мальчике? Допытываться он не станет: проблем у самого хватает. Тамми неожиданно вернулась в Калифорнию ухаживать за матерью, пострадавшей в автокатастрофе. Любовь на расстоянии Тамми не интересовала. Пара кратких имейлов, и все, пока, Марти.
Пит ничуть не удивился. Марти был поручителем при банкротстве Тамми, улучшил ее кредитную историю, помог решить проблемы с законом, а она помахала ручкой и сказала: «Большое спасибо, я еду в Калифорнию». Пит считает, что по отношению к их семье Тамми повела себя как социальный инженер и манипулятор. Подобных ей он уже встречал, одной из его жен была почти такая же. А уж Тамми в мужском обличье он знает предостаточно.
Кайли наконец спускается на первый этаж. Она уже не в пижаме – успела переодеться в спортивные брюки и футболку. Рейчел понимает, в чем дело: дочкина пижама в корзине для грязного белья.
– Привет, Стюарт!
Девочка такая грустная! Рейчел надеется, что День благодарения отвлечет ее. Она наблюдает за дочерью, якобы просматривая учебники по философии. Разговор ведет Стюарт, Кайли отвечает вяло и неопределенно.
Наконец Стюарт уходит; они все завтракают и переодеваются.
В час дня Пит везет их в новый дом Марти, который теперь обитает в Лонгвуде, то есть буквально в двух шагах от Фенуэй-парка. Хороший район. Здесь живут юристы, доктора, бухгалтеры. Здесь ограды из белого штакетника, ухоженные лужайки.
– Какие бы алименты ни платил тебе Марти, проси больше, – советует Пит, паркуя «додж».
