Голова работает в турборежиме. Образов, мыслей, порывов целый калейдоскоп. «Не доверяй им – забери детей – не доверяй им – забери детей…» Рейчел должна выбрать, и она решает положиться на слово Олли. «Сперва увези отсюда детей, о мотивах потом подумаешь», – беззвучно говорит она себе.
Рейчел встает, бросает пистолет на пол и поднимает руки вверх.
– Руки за голову и выходи из-за лотка! – командует Джинджер. – Теперь на колени!
Рейчел повинуется, и Джинджер подталкивает к ней Кайли. Девочка падает в материнские объятия.
– Больше никогда тебя не отпущу, – шепчет Рейчел, прижимая ее к себе.
Сцена в лучших традициях Пьеты длится недолго: Олли толкает к Рейчел Стюарта:
– Вот, Джинджер, так нужно решать подобные проблемы. Так нужно работать. Не этим. – Олли машет пистолетом. – А вот этим. – Он стучит себя по виску. – Видела, что я сделал? Просто поговорил с ней. Ни пушек, ни насилия – саморегулирующаяся тактика. Требуется голос, телефон, ну и чуток мозгов.
– Ты впрямь собрался их отпустить?
– Нет, конечно! Разве можно? Господи, Джинджер, ты меня пугаешь!
– Так мы их убьем?
– Да! – с досадой восклицает Олли.
– Тогда тянуть нечего, – заявляет Джинджер. – Ощущение такое, что мы полночи здесь торчим, в азартные игры под снегом играем. Вам, ребята, лучше закрыть глаза. Для вас война закончилась.
72
«Волшебный набор Гудини» в качестве раннего рождественского подарка – что может быть тупее?! Да и друзья начнут стебаться: «Волшебство? Ну что за лажа?!»
Поэтому Кайли не рассказала о подарке никому. Кроме Стюарта, разумеется. Стюарту она рассказала. И пару трюков освоила, как обещала себе в том подвале, где ее наручниками приковали к чугунной плите. К примеру, она научилась освобождаться от наручников. Смотрела ролики на «Ютубе» и тренировалась. Много тренировалась. Теперь получается неплохо. За несколько недель лучше и не научишься. От стандартных наручников она может освободиться за полминуты, даже быстрее. Кабельная стяжка – дело другое, но любые металлические наручники несложно вскрыть универсальным ключом, если знать как. Универсальный ключ стал ее талисманом. Теперь Кайли носит его в общей связке. Всегда.
Незаметно для всех Кайли вскрывает замок наручников, благо запястья сковали спереди, а не за спиной.
И что теперь? Сквозь прорехи в крыше валит снег. Мама обнимает ее. Стюарт плачет. Прямо перед ней на полу пистолет, который бросила мама. Кайли наклоняется и поднимает его. Пистолет тяжелый. Нереально тяжелый. Близнецы разговаривают.
– Тогда тянуть нечего, – заявляет Джинджер. – Ощущение такое, что мы полночи здесь торчим, в азартные игры под снегом играем. Вам, ребята, лучше закрыть глаза. Для вас война закончилась.
Кайли поднимает девятимиллиметровый пистолет, прицеливается и спускает курок.
73
Лицо у Олли проваливается, вылетает через темя и разлетается брызгами по кирпичной стене у него за спиной. Такого ужасного ужаса Кайли прежде не видела. Только на страх времени нет: Джинджер наводит пистолет на нее.
– Сучка малолетняя! – орет Джинджер и палит в Кайли.
Девочка стреляет снова, но на этот раз прицел сильно сбит, и пуля попадает в потолок.
Ржавый кусок крыши падает на пол между Джинджер и трупом ее брата. Перепуганная Джинджер отворачивается посмотреть, в чем дело, и Кайли, улучив момент, тянет мать и Стюарта за бетонный лоток для сбора крови.
Опомнившись, Джинджер стреляет четыре раза подряд. Четыре пули на бешеной скорости врезаются в лоток.
Джинджер меняет позу, закрывает один глаз и тщательно целится Кайли в плечо, выглядывающее из-за сколотого края лотка. Вот только выстрела не получится. Магазин револьвера пуст.
– Черт! – вырывается у Джинджер.
«Пули кончились», – догадывается Рейчел, забирает пистолет у дочери, встает, прицеливается и без спешки спускает курок.
Ничего не происходит. Либо девятимиллиметровый пистолет заклинило, либо у него опустел магазин. Скорее, заклинило, но как это исправить, Рейчел не представляет.
Две женщины обмениваются злыми взглядами – смотрят и снова узнают друг друга.
«Зеркальная Рейчел, зеркальная Джинджер. Ты могла бы быть мной. Я могла бы быть тобой».
Нет-нет, Рейчел не купится на бред о том, что «мы с тобой так похожи». Выбор есть всегда.
Джинджер улыбается и отшвыривает пистолет.
– Сейчас ты у меня получишь! – рычит Рейчел и бросается к ней.
Джинджер быстро встает в оборонительную позу, но Рейчел в наступательном порыве успевает повалить ее на пол.
Джинджер проворно вскакивает, Рейчел нащупывает на полу что-то металлическое и бросает в нее. Рейчел промахивается – металлическое нечто со стуком ударяется о шлакобетонную стену.
Рейчел встает и пытается ударить Джинджер кулаком, но она действует слишком медленно, а соперница слишком далеко. После ловкого сайд-степа Джинджер бьет ошарашенную Рейчел головой. Голубые глаза Джинджер сверкают от радости.
Рейчел никогда прежде не разбивали нос, и на миг резкая боль ослепляет. Джинджер колотит ее по ребрам, по животу, по левой груди.
Рейчел морщится, падает на одно колено, с огромным трудом встает.
– Что, сучка, понравилось? Вот тебе добавка! – издевается Джинджер, бьет ее по шее, по левой груди, прямо по расквашенному носу.
Удары точные, прицельные, а еще сильные и потому болезненные.
Рейчел падает как подкошенная. Джинджер подскакивает к ней и переворачивает на спину. Проворная, она не оставляет Рейчел шансов.
– Н-нет… – хрипит Рейчел, так как Джинджер схватила ее за горло и давит:
– Я знала, что ты ходячая проблема. С самого первого дня знала.
Дикие глаза Джинджер смотрят на Рейчел с безумным восторгом. Она брызжет слюной от удовольствия.
– Я так и знала! – восклицает Джинджер и давит сильнее.
В ФБР на курсе самообороны ее научили, как удушить противника за несколько секунд.
У Рейчел сужается поле зрения.
Взор затягивает белая пелена.
– Сдохни, сучка! – вопит Джинджер.
Узкий туннель.
Белизна.
Пустота.
Рейчел понимает, что сейчас исчезнет навсегда.
Жизнь по капле вытекает из нее на грязный бетонный пол.
Как сказать Кайли, что она ее любит, но, увы, не вытянет? Она не скажет. Она не может разговаривать. Не может дышать.
Ничего уже не поделаешь.
Теперь Рейчел понимает все.
Цепь – бездушная эксплуатация способности любить как самого важного чувства – во имя наживы. Она не сработала бы в мире, где нет сыновней, дочерней, братской, романтической любви, и в корыстных целях ее способен использовать лишь социопат, который любви не знает.
