– Нет.
– Ну На-астя!
Вдоль тихой Московской улицы в ряд стояли громадные тяжелые грузовики, похожие на военные. От них по земле были брошены толстые резиновые кабели, кое-где прикрытые черными кофрами. В грузовиках работали двигатели.
– Насть, а зачем они тут стоят?
– Я не знаю. Должно быть, это генераторы.
– А зачем генераторы?
– Для электричества.
Следом за грузовиками начались микроавтобусы с прицепами и без прицепов, потом два пикапа с откинутыми бортами. Парни в комбинезонах и строительных перчатках шустро таскали из пикапов катушки проводов и какие-то железяки. Кабели на земле поворачивали в распахнутую калитку, туда же, в калитку, парни носили оборудование.
– Нам туда, – решительно сказала Настя.
Ей было страшно.
Эх, хорошо бы сейчас рядом оказался Даня Липницкий с его гениальной теорией «лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть»! У Дани все получалось как-то легко и само собой, словно он был прикрыт невидимым силовым полем.
Девчонки взглянули друг на друга. Настя решительно напялила куртешку, приосанилась и стремительным шагом, насколько позволяли проклятые туфли, пошла к калитке. Джессика потрусила за ней.
– Поберегись! – прокричали сзади, и они порскнули в разные стороны. Двое парней тащили железный блок, по виду очень тяжелый.
За забором вовсю кипела загадочная, непонятная, притягательная, странная жизнь. Настя вертела головой, стараясь охватить все происходящее.
Метались люди с осветительными приборами и какими-то приспособлениями. Возле гаража раскинули навес, под навесом лежали мешки, коробки, пачки и пакеты. На крыльце были свалены штанги и удлинители. Вход в дом застелен пленкой, как во время ремонта. Из дома то и дело выходили одни люди, а другие, наоборот, заходили. Вдруг распахнулось окно и изнутри закричали:
– Смотри, так лучше?
– Не, не, не, оставь, как было!
И окно со звоном захлопнулось.
– Чего-то тут такое, а? – тихонько спросила Джессика у Насти. – А где кино?
Настя пожала плечами.
– Где снимают-то? – не унималась Джессика.
Настя дернула плечом.
– Я не знаю! Должно быть, в доме снимают! Только они сейчас готовятся.
– А чего они на улице готовятся, если в доме снимают?
– Девушки, вам кого? – спросила сбежавшая с крыльца тетка строгим голосом. – Артистов нет, автографов они не дают!
– Как нет артистов? – поразилась Джессика. – Вы что же, без артистов снимаете?
– Нас пригласил Олег Аллилуев, – быстро сказала Настя. – Как нам его найти?
– А кто такой Олег Аллилуев?
У Насти упало сердце.
Выходит, он ее подвел, обманул?! Он назвал Настю «наша красота» и обманул, решил подшутить таким образом?! Вся затея провалилась, их выгонят, придется тащиться домой на двух электричках, автобусе и метро, а она шагу не может ступить в этих проклятых туфлях!
Но зато Джессика не подвела. Очевидно, возможность обмана не приходила ей в голову!
– Как кто такой? – громко спросила она у строгой тетки. – Вы что?! Упали?! Олег Аллилуев режиссер!..
– Сменный, что ли? – с величайшим презрением уточнила тетка.
– Да нормальный он режиссер, никакой не сменный!
– Кора! Кора! – закричала тетка зычно.
Из дома выглянула девушка в комбинезоне с одной лямкой через плечо и карандашом в пучке закрученных волос.
– У нас сегодня что, какой-то Аллилуев снимает? Вместо Петьки?
– Ну да, вы что, не знали, Эмма Львовна?
– А с Петькой чего?
– Он в Нижний уехал, – удивилась Кора. – Все дни будет этот новенький снимать, сегодня, в пятницу и в выходные.
– Твою ж марусю!
– А вы не в курсе, что ли, Эмма Львовна?
– Точно сегодня в смену не уложимся! Опять перерасход! Кто его отпустил, Петьку?!
– Продюсер отпустил, – сказала Кора. Она держалась совершенно спокойно, как будто ничего не случилось, а тетка прямо выходила из себя.
– Ты хоть Кондрата предупредила? Его сейчас привезут, он такой скандал закатит! Девушки, марш отсюда! Вы мешаете!
– А где нам найти Аллилуева?
– Вот, – в сердцах плюнула тетка. – Вот и скажи им, где найти этого Аллилуева! Пойду Кондрату звонить, твою марусю!
– А режиссер не приехал еще, – сказала Насте Кора. – Он часа через полтора подъедет, когда мы выставимся уже.
– Как через полтора? – прошептала Настя.
– Ну, может, через час, я точно не знаю! Да вы подождите его, девчонки.
– А где? – быстро спросила Джессика. – Где подождать?
– На улице можно, – бодро сказала Кора, собираясь бежать. Все вокруг бегали туда-сюда, обегали их, и они чувствовали свою ненужность. – Или вон под навесом. Там сейчас стулья поставят, можно будет посидеть. Ира, костюмы приехали?
– На нашу дорогу поворачивают костюмы!
– Давай их сразу к Лене, там еще вчера все нужно было гладить! И скажи монтажникам, чтоб свет кинули в ту комнату!..
Настя и Джессика поплелись обратно.
– Опоздаем, опоздаем! – под нос себе бормотала Джессика. – Вот тебе и опоздали! Даже в дом не зовут, а на улице холодрыга, того гляди дождь пойдет, измокнем все!..
Настя думала только о том, что ни идти, ни стоять она не может. Ну, просто не может, и все тут.
Они выбрались за забор, где так же молотили двигателями грузовики, бегали люди с катушками и коробами и пахло автомобильным выхлопом и мокрой землей.
– И не позавтракали, – продолжала Джессика. – И чаю не по пили! Когда теперь чаю попьем?
Над улицей Московской, уходящей к церквушке, висело низкое хмурое небо, лужи морщились от ветра, и голые плакучие ивы, окружавшие крохотный прудик, путались ветвями в коричневой холодной воде.
У Насти застучали зубы. Постучат, постучат и перестанут. А потом опять.
Они постояли посреди улицы.
– Куда пойдем? – спросила Джессика очень сердито.
– Я не знаю, – уныло сказала Настя.
Тут дверь ближайшего микроавтобуса распахнулась и по высоким и узким ступенькам скатилась Мила. Настя так обрадовалась, словно встретила среди тайги близкого и приятного человека.
– Мила!
Та остановилась и оглянулась. Настя заковыляла к ней.
– Мила, вы меня не помните? Я в институте на прослушивании была, я вас видела вместе со Светой Дольчиковой. Там еще этот… Игорь Маркович был! Помните?
