– А может, Василий давно ей драгоценность подарил?
– Не, не может, – опять сказал Аллилуев. – У них роман совсем недавно, месяца три. А часы у нее, сколько я ее знаю.
– Тогда что она там прятала?
– Да не знаю я. Может, и не прятала ничего, интересничала просто. Артистки, они такие…
– Дело в том, – начал Герман, – что ценная штучка, которая должна была оставаться в семье Василия, это не просто бриллиант или даже горсть бриллиантов! Это золотая фигурка богини Артемиды. Примерно вот такого размера, – он показал на ладони, какого именно. – Довольно тяжелая.
– Предыдущая подружка сказала, что это серьга, – вставила Тонечка. – И удивлялась, какие должны быть уши, чтобы выдержать такую серьгу.
– Так я как раз и приехал рассказать про уши, – неожиданно сказал Герман. – Не столько про уши, конечно, сколько именно про серьгу. Майор Мишаков заказывал экспертизу, и она установила, что это золото, ему на самом деле пять тысяч лет.
– Пять тысяч? – ужаснулась Марина Тимофеевна. Даня слушал, навострив уши, даже чай не отхлебывал.
– В Эрмитаже есть коллекция скифского золота. Мишаковский эксперт считает, что серьга примерно того же возраста. И самое загадочное, что она почему-то хранится в семье режиссера Василия Филиппова!..
– Да уж, – протянул Аллилуев с уважением. – Вот уж да уж!..
Покраснел и замолчал.
– А место ей в Эрмитаже или Британском музее, – продолжал Герман. – И никакой кражи не было, утверждает этот самый эксперт! По крайней мере, в последние лет пятьдесят. Нигде не заявлено, что из такого-то музея похищено такое-то золотое украшение третьего тысячелетия до новой эры.
– То есть она у Василия, вернее, в его семье, больше, чем пятьдесят лет, – уточнила Тонечка.
Герман кивнул.
– Мам, а вы ее видели? – спросила Настя – Эту штуку?
– Нет, конечно! Мы видели фотографию. И даже фотография… впечатляет, Настя.
– И вот еще интересно. – Герман посмотрел на Тонечку. – Мне Мишаков пересказал, хоть и ругался страшно. Эксперт говорит, что на каких-то раскопках начала двадцатого века, то ли в девятьсот шестом году, то ли в десятом на Пелопоннесе нашли очень странный клад. Именно клад, а не захоронение. Там было немного украшений, сбруя и колчан со стрелами. Из золота.
– Колчан из золота? – уточнил Даня. – Весь? Целиком?
– Да, – сказал Герман. – И сбруя тоже.
– Зачем? – спросил Даня. – Для ритуалов?
– Точно сказать никто не может. Украшения тоже довольно странные. Они не годятся для человека. Слишком большие и тяжелые. Возможно, ими украшали статую. Для статуи в самый раз. Но есть еще одна, очень интересная версия.
Все смотрели на него и ждали.
– И украшения, и сбруя, и колчан принадлежали Артемиде.
– Богине, – недоверчиво уточнил Даня.
– Богине Артемиде, – Герман улыбнулся. – И это не клад. Просто она сняла с себя украшения, распрягла коня, положила рядом колчан со стрелами и пошла купаться. Там рядом море. А потом про них забыла или кто-то ее спугнул. И они просто остались лежать в траве. И пролежали несколько тысяч лет.
– Красиво, – сказал Аллилуев. – Хоть кино снимай.
– Серьга, которую носила богиня… – пробормотала Марина Тимофеевна. – Действительно красиво. И где она теперь?
– В следственном комитете, – сказал Герман, и этот «следственный комитет» прозвучал так приземленно и скучно, что за столом все словно очнулись от волшебных видений, задвигались, принялись за чай.
Настя представляла себе богиню – высоченную, совершенную, стремительную и сильную, – как она бросает в траву колчан, вынимает из ушей серьги, переступает ногами, выходя из хитона. Рядом пасется необыкновенный белый конь, а сквозь листву блестит и сверкает Эгейское море, или какое там море?.. И она бросается в теплую воду и плывет, позабыв обо всем на свете.
О боги, боги мои!..
– Странная история, – сказала Марина Тимофеевна задумчиво. – Такая ценность в семье самого обычного человека! И никто ничего не знал? Даже его жена?
– Жена сказала, что он хвастался серьгой, когда ухаживал. Показывал ей. А потом уже не показывал и не вспоминал.
– Тонечка, но ведь жена вполне могла сказать тебе неправду!
– Мама, мне так не показалось.
– В любом случае драгоценность теперь принадлежит ей.
– Вот это точно, – сказал Герман. – Она не краденая, государство изъять ее не может.
– Зоя? – сама у себя спросила Тонечка. – Зоя отравила мужа?
– Вполне возможно, – сказал Герман, поглядывая на нее. – У жены были ключи от его квартиры. Скорее всего.
– Мы точно не знаем!
– А что Света прятала в часах? – спросила Настя. – И куда они делись?
– Мы не знаем, Настюш, – отозвалась мать.
– А может, ключ от банковской ячейки! – выпалила Джессика. – А?! Я в кино видела! Там все искали ключ от ячейки!..
– Ключ не поместится в часы, Джессика.
– А может, он маленький совсем, Марина Тимофеевна!..
– Ну, что-то в них было такое, из-за чего их украли, – продолжала Тонечка, раздумывая. – Или тот, кто украл, думал, что в них что-то есть.
– Ее убили из-за часов, – сказала Настя. – Это точно.
– Может, ты и права, – неожиданно согласилась мать. – Мне нужно подумать как следует…
– Получается, что Светку и Василия убил один и тот же человек? – вдруг спросил Аллилуев. – Или нет, не получается?
– Скорее всего один и тот же, – сказал Герман. – Сначала ее, потом его.
– Но если это Зоя, – продолжала размышлять Тонечка, – зачем ей убивать Дольчикову? Ну, хорошо, мужа – чтобы получить в свое распоряжение сокровище. А ее за что?
– А может, из ревности! – предположила Джессика. – Это запросто!
– Так из его подружек можно женский батальон сформировать, – сказал Аллилуев. – Или два! Это всем известно! Всех перебить – мороки больно много!
– Да, – Марина Тимофеевна покачала головой. – Как теперь все это просто! Женатый взрослый человек, а все вокруг, ближние и дальние, прекрасно осведомлены о его амурах. Жене только посочувствовать можно.
Аллилуев смутился:
– Да я и знаю только двоих, – пробормотал он. – Светку и Милу. А больше никого и не знаю…
– Милу?! – подпрыгнула Настя. – Какую Милу?! Которая подружка? С которой они учились?
– Ну да, – Аллилуев удивился. – А что? Ты ж сама у меня про нее спрашивала. И поговорить хотела.
– Которая на съемке «хлопушкой» хлопает?! Даня, помнишь, тогда на «Мосфильме»?
– Смутно, – признался Даня.
