Почему-то у нее не получалось раскопать его под одеждой. Кругом была одежда, а его не было, и это ее огорчало. Наконец она поняла, что нужно сделать, вывернулась, села на пятки и стала расстегивать на нем рубашку.
Он лежал, зажмурившись и раскинув руки, и ничем ей не помогал.
Она добралась до него, положила ладони на грудь и так немного посидела, привыкая.
У него сильно билось сердце.
Марина погладила его по тому месту, где полагалось быть сердцу.
– Как хорошо, – сказал он.
– Хорошо, – повторила Марина.
Они обнялись, очень крепко, и немного полежали в объятиях друг друга, прислушиваясь к дыханию и току крови в ушах.
– Я мечтал о тебе, – признался он. – О том, как ты мне отдашься.
– Фу, как пошло.
– Ничего не поделаешь, – сказал он. – Как есть, так и есть.
– Ты странный, – сказала Марина и провела пальцем по его груди, от подбородка и ниже, ниже. – Я увидела тебя в первый раз и подумала: какой странный человек.
– А я, – сказал он, – не помню, что подумал.
– Должно быть, ты подумал: какая милая старушка, – выговорила Марина. – Давай еще поцелуемся немного.
Они поцеловались.
Потом она быстро и ловко раздела его, словно делала это сто раз, обняла, прижалась по-настоящему и серьезно посмотрела в лицо.
– Ты мой хороший, – прошептала она.
Он улыбнулся, радостно принимая все ее подарки, чувствуя ее и рядом, и словно вокруг себя.
Кровать заскрипела, когда они стали на ней возиться. Они отвлеклись, но тут же забыли об этом. Им было важно обрести друг друга, здесь и сейчас, и никакая кровать, даже самая сварливая, не могла им в этом помешать.
Теперь обоим казалось, что они знают друг друга миллион лет, и весь этот миллион принадлежат друг другу, что они все понимают и видят, что нужно делать и как, чтобы этот миллион не пропал даром, чтобы все продолжалось и начиналось сначала, «а иначе зачем на земле этой вечной живу».
…Куда теперь деваться?..
Артемида в своих угодьях вышла на охоту, и увлеклась, и позабыла об осторожности, и помчалась за добычей, и вихрем пролетела по волшебным лесам и долинам, и издала победный клич, когда поняла, что добыча от нее не уйдет!..
Они долго лежали, молчали и смотрели друг на друга. У Марины блестели глаза.
– Тут где-то рядом богиня Артемида, – сказал она наконец. – Я ее видела.
– Она богиня чего? – спросил он и потрогал ее щеки и погладил ее шею.
– Охоты. И еще целомудрия, кажется.
– С этим у нас плохо.
– Зато с охотой хорошо.
– Хорошо, – согласился он. – А кто на кого охотился? Ты на меня или я на тебя?
Она улыбнулась и закрыла глаза. Обняла его и уткнулась носом.
– Ты мой хороший, – сказала она.
Кажется, она это уже говорила, когда-то очень давно! В какой-то другой жизни, где греческие боги присматривали за людьми, где на изумрудных лужайках паслись белые единороги, где скалы поднимались из вод, а под оливами паслись тучные стада.
Марина открыла глаза.
Над ней был потолок с балками, совершенно незнакомый. Она приподняла голову и огляделась. Комната тоже была незнакомой, довольно тесной, к деревянной стене прикручен телевизор, черный, как омут. В омуте отражалась кровать, Марина с задранной головой и еще кто-то, лежащий с ней рядом.
Марина осторожно повернулась.
Андрей спал совершенно беззвучно, положив на нее руку. Марина потрогала руку. Он шевельнулся, словно ему стало щекотно, и она замерла.
…Что делать?
Что же делать?
Нужно тихонько встать, только бы его не разбудить, прошмыгнуть в ванную и сделать что-нибудь там.
Где в этом доме может быть ванная? И где может быть одежда? Ибо – Марина заглянула под одеяло, – на ней самой никакой одежды не было.
В комнате было холодно и серо – должно быть, раннее утро. Хотя с таким же успехом мог быть и ранний вечер! Створка окна распахнута в лес.
Марина спряталась под одеяло, где было тепло, залезла поглубже и уткнулась лбом Андрею в бок.
Что делать, подумала она и зевнула. Совершенно непонятно.
Должно быть, прошло довольно много времени, потому что когда она проснулась, в комнате было солнечно и рядом кто-то просительно хныкал.
Марина подскочила и села. Тотчас же Черри вскинула передние лапы на кровать, потянулась и облобызала ее.
– Доброе утро, – сказала Марина, отпихивая собачью морду. – Подожди, я тебя выпущу. Несчастное животное, все о тебе позабыли!
Андрей рядом засмеялся.
– Лежи, я сам выпущу.
Он поднялся, прыгая на одной ноге, натянул штаны на голое тело и позвал собаку.
Марина посмотрела ему в спину – и ей понравилось. Сверху широко, снизу узко, ровно, прямо. Красиво!..
Он вернулся, к ее изумлению стянул штаны и плюхнулся рядом.
– Мне нужно встать, – сказала она неуверенно.
Никто не знает, что там у нее с лицом, на месте ли глаза и щеки, и зубы обязательно нужно почистить, это же ужасно, когда утром пахнет изо рта.
Да и вообще нужно как-то поскорее… покончить, как-то перестать, как-то завершить, что ли!..
Андрей тотчас же сел, чтобы она смогла вылезти.
– В ванной есть халаты, – сказал он. – Принести тебе? Холодно.
– А где тут ванная?
Он встал, и непохоже было, что стесняется, вышел и вскоре вернулся в халате. Еще один халат был у него в руке.
Марине стало обидно, что он вернулся в халате. Ей хотелось посмотреть.
…Нет, нет, все правильно! Нужно перестать, завершить!.. И поскорее.
– Я тебя провожу.
Она потянула на себя халат, кое-как напялила, прямо в кровати, вылезла, как следует запахнулась и пошла за ним.
– Вот здесь. Тебе чай или кофе?
– Мне ничего не нужно, я потом, – быстро выговорила Марина и захлопнула дверь перед его носом.
Подумала и заперла на замок.
Зеркало не отразило ничего… такого. Нет, как раз такое оно и отразило! Марина была свежа, как утренняя роза или даже пион. Щеки розовые, глаза блестят.
Она ощупала свою физиономию, распахнула халат и оглядела себя с ног до головы.
Господи, боже мой, как это получилось?! Что делать? Что же делать?!
В страшной спешке она приняла душ. Зубной щетки не было, но она как следует потерла зубы пальцем.
Что делать, что делать?..
