– Не спится?
– Они нападут в среду утром, – объявил я.
– Ты уверен?
– Не совсем. Но готов побиться об заклад, поставив Тинтрега в обмен на колченогую клячу, которую ты называешь лошадью, что я прав. Брунульф назначил переговоры на середину утра. Именно тогда саксы и нападут. Среда – день Одина. – Я улыбнулся в ночи. – И это хороший знак.
Оставив усадьбу позади, мы поднялись по длинному и очень пологому склону, отведенному под пастбище. Справа доносились звуки реки. Луна пряталась за облаками, но проникающего в разрывы между ними света хватало, чтобы видно было тропу и могучую темную стену леса, отделяющего нас от форта.
– Бой, которого они ищут, состоится здесь, – сообщил я, кивнув в сторону деревьев.
– В лесу?
– На дальней его стороне, как мне думается. Не уверен, но, скорее всего, так.
Несколько шагов Финан проделал молча.
– Если саксы хотят сражаться с той стороны леса, зачем пригласили нас ждать с другой?
– Потому хотят от нас этого, – ответил я загадочно. – Более серьезный вопрос в том, сколько людей они приведут?
– Всех до единого, – предположил Финан.
– Ничего подобного.
– Ты как-то очень уверен, – с сомнением протянул мой друг.
– А я разве когда ошибался?
– Бог мой, тебе весь список привести?
Я рассмеялся.
– Ты встречался с архиепископом Хротвердом. Какой он из себя?
– О, чудный малый, – с теплом отозвался Финан.
– Правда?
– Добрее не найдешь. Он мне отца Пирлига напомнил, только что не толстяк.
Рекомендация была что надо. Пирлиг – валлийский священник, человек, с которым приятно как выпить, так и стоять рядом в «стене щитов». Я без колебаний доверил бы Пирлигу жизнь, да на самом деле он не раз и не два спасал ее.
– О чем вы с ним говорили? – поинтересовался я.
– Бедняга беспокоился насчет Константина. Расспрашивал про него.
– Беспокоился?
– Непросто будет отстроить монастырь на Линдисфарене без разрешения Константина.
– Король вполне может его дать, – заметил я. – Он ведь христианин. В некотором роде.
– Вот и я сказал архиепископу то же самое.
– Про Беббанбург он спрашивал?
– Задал вопрос, не думаю ли я, что Константин способен захватить крепость.
– И что ты ответил?
– Что на моем веку этого не случится. Только если он заморит гарнизон голодом.
– Так он и сделает, – подтвердил я. – К весне.
Мы прошли еще немного в молчании.
– Странно, – нарушил я тишину, – что Брунульф отстраивает церковь, а Хротверд – монастырь. Совпадение?
– Люди постоянно строят что-нибудь.
– Верно, – согласился я. – Но все равно странно.
– Думаешь, саксы и впрямь намерены выстроить здесь храм? – поинтересовался Финан.
Я покачал головой:
– Нет, но им нужен был предлог прийти сюда, а этот не хуже любого другого. Чего они хотят на самом деле, это войны.
– И ты намерен дать ее им?
– Неужели?
– Если ты примешь бой, то так и произойдет, – проговорил Финан подозрительно.
– Я скажу тебе, что замышляю. В среду мы избавимся от этих ублюдков, после чего отправимся на юг и отвесим королю Эдуарду такую затрещину, что он впредь и думать забудет затевать такие глупости. Ну а затем возьмем Беббанбург.
– Только и всего?
– Да. Только и всего.
Финан захохотал, но потом увидел мое лицо в луче лунного света.
– Господи! – воскликнул он. – Ты намерен сражаться с Константином и своим кузеном? Как, черт побери, у нас это получится?
– Не знаю, – признался я. – Но я собираюсь вернуться под Беббанбург в этом году. И намерен взять его.
Я сжал молот и заметил, как палец Финана лег на крест у него на шее. Я представления не имел, как мне удастся взять крепость, знал только, что мои враги верят, будто заставили меня в испуге бежать с родовых земель. Я буду держать их в этом заблуждении до тех пор, пока мой меч не обагрит эти земли кровью.
Мы подошли к высокому камню рядом с тропой. Я коснулся его, подумав, не обладает ли он до сих пор колдовской силой.
– Он как-то особенно настаивал, – пробормотал я.
– Тот поп?
– Да. Насчет встречи здесь. Почему не назначить место у леса? Или ближе к форту?
– Ну и почему?
– Потому что хочет, чтобы мы были здесь, – предположил я, все еще касаясь большого каменного столба. – И не могли видеть того, что будет происходить за деревьями.
Вид у Финана был по-прежнему недоумевающий, а я, не дав ему времени на вопросы, пошел на юг, к лесу, и, сунув пальцы в рот, свистнул. Послышался ответный короткий свист, затем на опушке появился Эдрик. То был, наверное, лучший из моих разведчиков, старик, обладавший невероятным навыком браконьера совершенно бесшумно пробираться через чащобу. При нем был рог – подать сигнал в том случае, если западные саксы выйдут из форта, но Эдрик доложил, что с самого захода солнца все тихо.
– Они даже дозорных не выслали, – сообщил он, явно осуждая неприятеля за такую глупость.
– Если я прав… – начал я.
– …Как всегда, – вставил Финан.
– то завтра из форта выступят люди. Я хочу, чтобы ты проследил за ними.
Эдрик поскреб бороду, потом поморщился:
– А что, если они появятся с той стороны?
– Так и будет, – заверил его я. – Можешь найти место, чтобы наблюдать за южной стеной?
Эдрик задумался. Земля вокруг форта была по большей части равнинная, почти без кустов или других укрытий.
– Где-то там должен быть ров, – высказал наконец предположение разведчик.
– Мне нужно знать, как эти люди выйдут и в каком направлении поедут. Вернешься с вестями завтра после наступления темноты.
– Значит, место мне надо подыскать сегодня ночью, – предусмотрительно заметил Эдрик, намекая, что, если он займется поисками при свете дня, его заметят. – А если завтра меня обнаружат…
Разведчик оставил предложение недосказанным.
– Представишься перебежчиком. Покажешь свой крест и скажешь, что устал служить ублюдку-язычнику.
– Ну, это почти правда, – буркнул он, и Финан рассмеялся.
Мы втроем шли по тропе через лес, пока впереди не обрисовались укрепления форта, подсвеченные заревом костров, горящих в его дворе. Больше мили воловья тропа тянулась слегка под уклон, по прямой, как римская дорога, пересекая пастбище. Два утра спустя Брунульф последует по этой тропе, прихватив с собой одиннадцать человек и вескую причину, по которой не может заплатить Сигтригру золотом.
