Все таверны были переполнены, части семей приходилось жить на борту трех боевых кораблей, причаленных у длинной городской пристани. Близ них, у пирса, стояли три больших торговых судна, купленные Утредом.
– Для двух сотен лошадей места не хватит, – мрачно сообщил он мне. – Нам повезет, если сумеем погрузить шестьдесят, но это были единственные суда на продажу.
– Годятся, – кивнул я.
Обустройством кораблей для погрузки лошадей занимался Берг.
– Господин, куча народу интересовалась, что к чему, – доложил мне молодой норманн. – Я отвечал, как ты научил. Что мне неведомо. Но все, похоже, и так знали, что мы плывем во Фризию.
– Это хорошо, – кивнул я. – Очень хорошо. И теперь уже можешь не держать это в секрете.
Берг руководил установкой в трюмах кораблей загонов – обязательная предосторожность при перевозке перепуганных лошадей по морю, – и потому как воин надзирал за работой лично, шла она споро. У меня так и не хватило духу сказать ему, что эти корабли, возможно, не понадобятся. То была лишь часть обмана, попытки убедить народ, что я на самом деле оставил все надежды отбить Беббанбург и собираюсь перебраться со всеми людьми и пожитками в иные края. Разумеется, уныло размышлял я, эти три судна придется со временем продать, и почти наверняка за цену меньшую, чем я за них уплатил. На ближайшем из них трудилось около дюжины человек, под стук топоров и визг пил сооружая стойла для коней.
– Останови тут работу, – велел я Бергу. – И сними звериные головы с трех боевых кораблей.
– Снять головы, господин? – В его голосе слышалось удивление.
Два из боевых кораблей украшали роскошные драконьи башки, недавно вырезанные, тогда как третий, самый большой, венчала величественная голова волка. Берг изготовил их, чтобы мне угодить, и вот теперь я велел снять их со штевней.
– Сними, – подтвердил я. – И поставь вместо них христианские кресты.
– Кресты?! – Для него это было настоящее потрясение.
– Большие, – сказал я. – И еще: на боевых кораблях есть семьи? Пусть сегодня же съедут и разместятся на «купцах». Завтра на рассвете мы поднимаем паруса.
– Завтра, – возбужденным эхом откликнулся Берг.
– И последнее. Лошади здесь?
– Господин, расставлены в конюшнях по городу.
– Твой серый жеребец тут?
– Хрэзла? Добрый конь!
– Обрежь у него хвост и принеси мне, – распорядился я.
Он уставился на меня как на сумасшедшего:
– Тебе нужен хвост Хрэзлы?
– Сначала – хвост, потом установи кресты. Мой сын погрузит на корабли провизию.
Утред уже отрядил людей перетаскивать припасы на пристань. Я распорядился, чтобы он закупил еды и эля в количестве, достаточном на две недели для ста шестидесяти девяти человек.
Потому как именно столько воинов я брал на север. Сто шестьдесят девять воинов, чтобы сражаться против моего кузена, против сил Этельхельма и войск шотландского короля. То были хорошие люди, почти все закаленные в боях с незначительной добавкой юнцов, которым еще предстояло встать в «стену щитов» и испытать ужас битвы с врагом, находящимся достаточно близко, чтобы ты ощущал запах эля в его дыхании.
Я щедро заплатил Ренвальду. Монет у меня оставалось мало, поэтому я дал ему один из моих браслетов, отличное изделие из серебра с инкрустацией рунами.
– Я добыл его в схватке к северу от Лундена, – объяснил я. – Тут имя убитого мной человека. – Я указал на руны. – Его звали Хагга. Он не должен был умереть. Во всяком случае, не в тот день.
– Не должен?
– Они просто вели разведку. Их было шестеро, а нас восемь. Мы охотились с соколами. Хагга предпочел сразиться.
Мне вспомнился Хагга. Молодой человек, на хорошем коне, в красивом шлеме, великоватом для него. Шлем имел нащечники, а на гребне – вытравлено оскаленное лицо. Видимо, парень счел нас легкой добычей, ведь ни у кого из нас не было кольчуги, да к тому же с нами были две женщины. Хагга стал выкрикивать оскорбления, задирать нас, и мы дали ему бой, которого он хотел. Только закончилось все слишком быстро. Я с силой врезал ему по шлему Вздохом Змея, и, будучи велик, шлем повернулся и наполовину ослепил Хаггу. Умирая, юнец дико кричал.
Я оглянулся на «Ренснэгл», пришвартованную к пирсу Гримесби.
– Купи себе корабль побыстрее, – посоветовал я.
Ренвальд покачал головой:
– Господин, он хорошо мне служит, да и похож на меня – медленный, но крепкий.
– Надежный, – добавил я. – И когда все это закончится, можешь рассчитывать на меня как на друга.
– Во Фризии? – с улыбкой спросил шкипер.
– Во Фризии. – Я улыбнулся в ответ.
– Господин, я помолюсь за тебя.
– Спасибо тебе за это и за все, что ты сделал, – тепло сказал я.
Вечером я шел вместе с Финаном, следуя по дороге вдоль сточной канавы за городом. Я подробно поведал ему о событиях в Дамноке, но ему хотелось знать больше. Однако сначала я поинтересовался, как принц Этельстан, и получил ответ, что тот в целости и сохранности и обитает в доме Сигтригра.
– Хотел ехать с нами, – добавил Финан.
– Ну еще бы.
– Но я сказал, что это невозможно. Господи, только представь себе, что нас ждет, если он погибнет, будучи заложником? Боже избави!
– Он знает, что не может идти с нами, – заметил я.
– И все равно просился.
– Чтобы его убили? В этом обвинят меня, мир будет нарушен, и мы окажемся по шею в дерьме.
– А сейчас это не так?
– Ну, до подмышек уже точно, – признал я.
– Так плохо, да? – (Мы молча прошли несколько шагов.) – Так, значит, лорд Этельхельм в Дамноке?
– Раздает серебро, – сказал я. После чего поведал другу все подробности, закончив описанием моего замысла захвата Беббанбурга.
Ирландец выслушал, затем уточнил:
– Король Эдуард сообщил тебе, что под Беббанбургом четыреста скоттов?
– Во главе с парнем по имени Домналл.
– Говорят, в бою он настоящий зверь.
– Как и ты.
Финан усмехнулся:
– Значит, четыре сотни скоттов?
– По словам Эдуарда. Это число может включать гарнизоны, оставленные Константином в фортах в стене, поэтому, по моим прикидкам, под Беббанбургом по меньшей мере две с половиной сотни шотландцев.
– А у твоего кузена сколько?
– Точно не знаю, но он мог собрать сотни три. По сведениям Эдуарда, в форте у него двести человек.
– А у Эйнара?
– Он потерял корабль и часть воинов в Дамноке, но четыре команды в его распоряжении.
