– Ты не сказал, кто вы такие! – возмутился священник, а я, сидя в своем укрытии, перевел его слова.
– Размер платы зависит от ответа? – поинтересовался Свитун.
Я снова предложил свой перевод.
Поп ухмыльнулся:
– Ну еще бы! Если ты нищеброд, вылезший из какого-нибудь засиженного мухами речного болота в Восточной Англии с грузом собачьего дерьма и гусиного помета, плата будет меньше. А если чертов западный сакс, затарившийся франкскими кольчугами и нейстрийским вином, – больше! Вы западные саксы?
– Он – да, – заявил я. – А ты кто такой?
– Я отец Ингвильд, и твой лорд должен мне по шиллингу за корабль. Три шиллинга за стоянку на ночь. – Он хмыкнул, понимая всю несуразность такого требования.
– Три пенни, – предложил Свитун, вполне уловивший содержание разговора.
Я перевел. Ингвильд нахмурился, глядя на меня.
– А это кто такой? – обратился он к Свитуну. Меня поп разглядеть не мог, поскольку я сидел в тени и был укутан плащом.
– Мой арфист, – ответствовал Свитун, предоставив мне переводить. – Он такой уродливый, что предпочитает не показываться.
– Трех пенни маловато будет, – заявил Ингвильд, явно удовлетворенный объяснением Свитуна. – Давай на шести сойдемся?
– Три, – стоял на своем Свитун.
– Пять.
– Три!
– По рукам. – Ингвильд снова ухмыльнулся, потому как вел торг на английском языке и, очевидно, пребывал в уверенности, что каким-то образом надул нас. – А теперь скажи, кто ты такой?
Свитун выпрямился и строго посмотрел на него.
– Я принц Этельстан, – величественно провозгласил он, – сын Эдуарда Уэссекского, этелинг западных саксов, посланный сюда отцом и его сестрой, Этельфлэд, правительницей Мерсии.
Ингвильд уставился на него с выражением открытого благоговения. Он открыл было рот, но сумел только пролепетать что-то нечленораздельное. Я советовал Свитуну врать уверенно, что он и сделал, и теперь мой дружинник стоял, высокий и начальственный, сверху вниз глядя на недомерка-священника.
– Так ты… – выдавил наконец поп.
– Называй меня господином! – бросил Свитун.
– Называй его господином! – с угрозой рыкнул я.
Ингвильд обвел глазами корабль, но не увидел ничего, кроме усталых воинов с крестами. По правде говоря, никакой принц Уэссекса не заплыл бы так далеко на север без общества своих советников, попов и впечатляющей охраны из ближних дружинников. Только вот откуда Ингвильд с Виира мог получить опыт общения с венценосными особами? Я давно убедился, что чем возмутительнее ложь, тем охотнее большинство людей в нее верит.
– Да, господин, – выдавил он, обомлев.
– Наш путь лежит в земли скоттов, – заявил Свитун высокомерно. – Нам велено провести переговоры с королем Константином в стремлении дать мир острову Британия. Не служишь ли ты Константину?
– Нет, господин!
– Так мы не в Шотландии?
– Нет, тебе следует плыть еще дальше на север!
– Кто же твой хозяин?
– Епископ Иеремия, господин.
– Ага! – воскликнул Свитун обрадованно. – Леди Этельфлэд упомянула, что мы можем встретиться с ним. Здесь ли он? Могу я его поприветствовать?
– Здесь его нет. Он в Гирууме. – Ингвильд махнул в сторону севера.
В надежде, что священник говорит правду, я испытал большое облегчение. Меня тревожило, что Иеремия, вопреки стремлению сохранить в тайне свое предательство, может отправиться под Беббанбург.
– Он радушно встретил бы тебя, я уверен, – поспешно добавил Ингвильд.
– А это близко? – уточнил Свитун. – У нас есть для него подарок!
– Подарок? – В голосе попа послышалась жадность.
– Леди Этельфлэд щедра, – заявил Свитун. – Она посылает твоему епископу подарок, но нам нужно спешить на север!
– Я могу его передать! – охотно заверил Ингвильд.
– Подарок должен быть вручен лично епископу Иеремии, – отрезал Свитун строго.
– Господин, Гируум лежит недалече к северу отсюда, – затараторил Ингвильд. – Всего ничего! В устье следующей реки.
– Мы можем заглянуть, – беззаботно предположил на это Свитун. – Если будет время. Передай лорду епископу, что мы благодарны за безопасное плавание через его воды, и попроси его помолиться за успех нашего дела. Мальчик! – Он щелкнул пальцами, подзывая Рорика. – Дай мне три пенни!
Взяв монеты, Свитун передал их Ингвильду, добавив серебряный шиллинг с изображением короля Эдуарда.
– Святой отец, это награда за твое доброе обхождение, – заявил сакс снисходительно. – И плата за твои молитвы.
Низко склонившись, Ингвильд попятился по палубе. В последний момент он вспомнил, что полагается перекреститься, и невнятно пробормотал благословение нашему кораблю, после чего во весь дух полетел к берегу в своей крохотной лодочке. Впрочем, я знал, что поутру, едва рассветет, в Гируум за холмами помчится гонец. По суше до города было рукой подать, а вот нам предстояло несколько часов пути, поэтому Иеремия узнает, что в его владениях появились три странных корабля. Он может поверить или не поверить, что мы послы из Уэссекса на пути в Шотландию, но ему сообщат, что мы христиане, и, как я надеялся, этого должно было хватить. Можно, разумеется, предположить, что мы саксы и уцелели после нападения Эйнара на Дамнок, а теперь вот узнали о предпринятой им разведке в пользу норманнов и намерены отомстить. Но в таком случае зачем нам заходить в Виир и тем самым предупреждать его? Это не единственная причина, по которой я рискнул вступить в переговоры с Ингвильдом. Проще было велеть ему убраться и не лезть в наши дела, но я решил воспользоваться возможностью и выяснить, действительно ли Иеремия в Гирууме. Я предусмотрительно велел Свитуну не задавать слишком откровенных вопросов вроде того, сколько воинов у Иеремии или есть ли в устье Тинана укрепления. Чокнутый епископ наверняка осведомится, спрашивали мы о чем-то подобном или нет. Отсутствие у нас любопытства его успокоит. Он все равно будет настороже, но мысль о подарке из далекой Мерсии наверняка его заинтригует.
– Возможно, я слишком много думаю, – сказал я Финану и сыну, когда те приплыли ко мне на «Эдит» после заката. – Как бы самого себя не перехитрить.
– Он ведь умен, да? – уточнил мой сын. – Иеремия то есть.
– Да, – подтвердил я. – У него ум хитреца, как у крысы.
– И при этом чокнутый?
– Чокнутый, хитрый, изворотливый и опасный.
– Прямо как Этна, когда не в духе, – вмешался Финан.
– И что он предпримет, если в устье Тинана войдут три незнакомых корабля? – осведомился Утред.
– Если у него есть хоть какой-то здравый смысл, он забьется в свой форт, – ответил я.
