– И возможно, именно так и поступит завтра, – заметил мой сын мрачно.
– Важно, что он здесь, а Ингвильд это подтверждает, – сказал я. – Конечно, лучше бы застать его вне укреплений треклятого форта, но если не получится, так тому и быть. Мы все равно своего добьемся.
Завтра.
Старый римский форт в Гирууме располагался на мысу к югу от устья Тинана. С моря он не казался могучим – не более чем поросшая травой земляная насыпь на вершине холма, но я когда-то забирался на ту вершину и видел ров и вал, осевшие под действием дождей и времени и по-прежнему опасные для любого противника. Насколько я мог разглядеть, частокола Иеремия не выстроил, хотя просматривалась лишь сторона укреплений, выходящая к морю. Приступ же почти неизбежно будет производиться с материка.
Утро переходило в день к тому времени, когда мы обогнули мыс. Из Виира мы ушли на рассвете, идя на веслах по спокойному морю и неподвижному воздуху. Я заметил всадника, скачущего из поселения на север, и понял, что Иеремии скоро доложат о нашем прибытии. И он обязательно выставит на высоких зеленых насыпях форта дозорных, чтобы выяснить, прошли ли три корабля дальше на север или, напротив, заворачивают в Тинан.
Мы завернули. Ветер был переменчивый, словно не мог решить, откуда ему дуть, с севера или с запада, но достаточно сильный, чтобы взволновать море. Мы гребли. Торопиться нужды не было. Собирайся мы напасть на поселение Иеремии, то налегали бы на весла, гоня корабли со всей возможной скоростью. Надели бы кольчуги и шлемы, а на баках судов толпились бы воины, готовые спрыгнуть на берег. Мы же шли медленно, никто не надел шлемы, и на носах трех кораблей были кресты, а не драконы. Я наблюдал за фортом – он выглядел покинутым. Над зеленой стеной вала не щетинились копья. На укреплениях находилось несколько человек, и не более того.
Мы обогнули мыс, вошли в Тинан, и, увидев южный берег, я с облегчением выдохнул, потому как прямо передо мной, у недавно построенной пристани, уходящей от заболоченного берега к реке, стоял обшарпанный корабль Иеремии «Гудс Модер». К пирсу были причалены около дюжины рыбачьих шаланд, еще два рабачьих суденышка тоже бросили якорь поодаль от берега. Чуть ближе находился пологий пляж, на котором много лет назад меня освободили из рабства, когда красный корабль уткнулся носом в гальку и с его носа спрыгнули мои спасители. Родной дядя продал меня в рабство в твердом расчете на мою смерть. Но я ухитрился выжить, встретил Финана, тоже раба, и на том галечном пляже началась наша долгая дорога к мести. Теперь, как я уповал, она приближалась к концу.
Дозорные известили Иеремию о нашем подходе, и на берегу собралось четыре или пять десятков мужчин и женщин, другие спускались из древнего монастыря, служившего для Иеремии главным домом. Свитун, снова в подбитом мехом плаще и с золотой цепью на шее, стоял на носу «Эдит» и величественно помахивал рукой. Я находился на корме, откуда, сложив ковшиком ладони, окликнул сына, управлявшего «Стиоррой».
– Знаешь, что делать?
– Знаю! – бодро отозвался Утред.
– Не спеши!
Сын только осклабился в ответ, затем отдал гребцам приказ потихоньку вести «Стиорру» вверх по течению. Они не наваливались с силой, просто погружали лопасти в воду, немного уводя корабль в сторону от «Эдит» и «Ханны», которые подходили к пляжу, веслами удерживая суда против течения реки и отлива. «Стиорра» продрейфовала мимо нас, потом гребцы повели ее дальше, но очень неторопясь, создавая видимость, что корабль не намерен высаживать людей на берег, а просто подождет, когда всем остальным придет время снова выходить в море.
Мы медлили у берега, потому что я высматривал Иеремию и не находил его в ожидающей на галечном пляже толпе. Тут на невысоком холме, где стоял монастырь, появилась необычная процессия. Возглавляли ее двенадцать человек, которых, как мне было известно, Иеремия величал учениками. Однако эти ученики надели кольчуги, шлемы, взяли копья и щиты. За ними следовали шестеро ребятишек, все в белых балахонах с зелеными ветками, которыми они размахивали, распевая. А потом появился Иеремия. Чокнутый епископ восседал на ослике, животном таких малых размеров, что ноги седока волочились по земле. Прелат снова облачился в богато вышитое одеяние и держал епископский посох с серебряным крюком, поверх седых волос была нахлобучена митра. За ним шли три женщины в серых рясах и накидках монахинь. Звонко и сладостно звучащие голоса шести мальчиков перекрывали легкий шорох ветра и плеск коротких речных волн о камни. Я передал рулевое весло Гербрухту.
– Не отводи корабль от берега, – был мой приказ.
Фриз был опытным рулевым, и я доверил ему удерживать «Эдит» в нескольких шагах от пляжа, в то время как сам пробрался тайком в трюм, где прятались еще тридцать моих парней, все в кольчугах, но пока без шлемов. Щиты, мечи, секиры и копья лежали в готовности на палубе. Люди на берегу видели нас, но не догадывались про нашу готовность к бою. Я препоясался Вздохом Змея. Ухмыляющийся Рорик держал мой шлем – отличный шлем с серебряным волком, присевшим на гребне.
– Кто вы? – раздался голос с галечного пляжа.
Окликающий говорил по-саксонски – видимо, потому, что гонец Ингвильда сообщил Иеремии про нас. Послание, похоже, не вызвало тревоги, поскольку, хотя у многих из собравшихся имелись мечи, лишь двенадцать учеников были в доспехах.
– Я Этельстан Уэссекский, – провозгласил с бака Свитун. – Принес вам дружеский привет от моего отца, короля Эдуарда Уэссекского и его сестры, Этельфлэд Мерсийской!
– Ближе не подходить! – приказал человек.
– Леди Этельфлэд шлет вашему епископу подарок! – крикнул Свитун и поднял старый вонючий камзол, который мы завернули в отрез чистой материи. – Это пеленки – в них заворачивали младенца Иоанна Крестителя! На них сохранились пятна от его святой мочи!
Рорик, присевший рядом со мной, прыснул. Я шикнул на парнишку.
– Можешь бросить их мне! – заявил человек с берега, проявляя должную осмотрительность.
– Постой! Постой! – послышался визгливый голос Иеремии. Он слез со своего крошки-осла и широкими шагами спускался к берегу, вопя на родном датском. – Не будь так груб с нашими гостями! Подарок? Его следует принять с достоинством. Лорд Этельстан!
Когда епископ приблизился к урезу воды, я опустил голову пониже.
– Лорд епископ? – отозвался Свитун.
– Сойди на берег! – Иеремия перешел на английский.
– Хочешь, чтобы я прыгнул в воду?
– Чтобы ты прошел по ней, как наш Господь! Ты умеешь ходить по воде?
Свитун, застигнутый врасплох таким вопросом, растерялся.
– Ясное дело, нет! – ответил он наконец.
– Нужно упражняться! – воскликнул Иеремия с укором. – Нужно упражняться! Тут требуется вера, ничего кроме. Лишь одна вера! Ладно, подойди немного ближе, совсем чуть-чуть. Можешь взять с собой на берег шестерых. Пока только шестерых.
– Сделай это неуклюже! – прошипел я, обращаясь к Гербрухту.
