– Да.
– И ты провел для них разведку в Дамноке?
Безумец снова кивнул.
– Но почему ты не принял участия в их нападении? Почему не сражался вместе с людьми Эйнара?
Он вперил в меня круглые глаза:
– Я миротворец, господин! Блаженны миротворцы! Я объяснил лорду Домналлу, что не могу держать меч – я ведь епископ! Я помогу скоттам, но не буду убивать для них. Господи избави!
– Да, и если бы ты дрался вместе с кораблями Эйнара, лорд Этельхельм узнал бы о твоей измене моему кузену, – предположил я.
– Верно, господин, – подтвердил он.
Мне подумалось, что если Иеремия и безумец, то безумец ловкий, хитрый и изворотливый, как змея. Ему удалось убедить и скоттов, и моего кузена, что он на их стороне, и поэтому получил возможность отстроить монастырь на Линдисфарене, кто бы из них ни победил.
– Ты на самом деле веришь, что мой двоюродный брат исполнит свое обещание? Или что скотты позволят тебе построить монастырь на их земле? Никому из них нельзя доверять!
Он посмотрел на меня, в глазах его стояли слезы.
– Господь хочет, чтобы я построил обитель, лорд! Он обращается ко мне, он требует, он ждет от меня этого!
– Тогда ты должен ее построить, – с чувством сказал я. – Архиепископ это понимает! И поэтому послал тебе сообщение.
– Сообщение? – жадно переспросил он.
– Он шлет тебе свое благословение и заверяет, что ежедневно молится о твоем успехе. Обещает поддержать твои труды на Линдисфарене и послать тебе сокровища, причем какие сокровища! Но только если ты поможешь мне.
Я прижал его ладонь к кресту в рукояти Вздоха Змея:
– Своей душой клянусь в том, что если я стану повелителем Беббанбурга, то ты станешь аббатом, епископом и правителем Линдисфарены. Клянусь тебе в этом во имя отца…
– Моего отца, – торопливо поправил он.
– Во имя отца твоего, и брата, и…
– Еще одного, – снова перебил Иеремия. – Не стоит упоминать имя этого другого, – возбужденно пояснил он. – Потому как это вызывает у Бога ревность. Он сам мне сказал.
– Ревность?
Иеремия решительно кивнул:
– Понимаешь, тот, другой, он ведь святой. – Слово «святой» он произнес с нажимом. – Тогда как отец мой и брат тоже должны быть святыми, даже еще святее, но это не так. И это очень неправильно!
– Неправильно, – охотно согласился я.
– Поэтому отец просил меня никогда не упоминать имени того, другого. Никогда.
– А еще твой отец велел тебе доверять мне.
На удар сердца мне показалось, что я зашел в своем обмане слишком далеко: Иеремия не ответил, только хмурился, таращась на меня. Потом плотно зажмурил глаза и пробормотал что-то нечленораздельное. Помолчал, явно прислушиваясь, кивнул, снова буркнул что-то, открыл глаза и посмотрел на меня с неподдельной радостью:
– Я только что спросил Его, господин, и Он говорит, что я могу доверять тебе! Хвала Ему!
– Воистину хвала Ему, – согласился я, по-прежнему держа руку епископа. – А теперь расскажи мне все, что я хочу знать.
И там, в старой церкви Гируума, в этой пропахшей дымом ночи, он поведал мне все.
Часть четвертая. Возвращение в Беббанбург
Глава одиннадцатая
– Лучше бы перерезал его поганую глотку, – буркнул Финан утром, а вернее, поздней ночью, потому что я поднял людей, когда еще царила глубокая тьма.
Костры, на которых давеча коптили на берегу рыбу, ярко запылали, когда мои люди подкинули в них плавника. При их свете воины шлепали по отмели, грузя брони и оружие на корабли. Другие костры горели выше по склону, окружая главный дом с пиршественным залом, в котором я поместил под замок мужчин, женщин и детей из числа подданных Иеремии. Охраняли их семеро моих дружинников, еще двое надзирали за Иеремией, который выклянчил разрешение провести ночь в своем наполненном реликвиями соборе.
– Господин, я буду молиться, – просил он. – Молиться за твой успех.
– Молиться! – фыркнул Финан. – Ты бы лучше разрешил мне перерезать ему его поганую глотку.
– Он безумец, а не злодей.
– Он хитер и изворотлив, это твои собственные слова.
– Иеремия верит в чудеса, – объяснил я.
Дагфинр Датчанин каким-то образом прослышал про христианские чудеса и убедил себя, что пригвожденный Бог даст ему силу творить их, если только он соберет достаточное количество реликвий. Вот так появился на свет Иеремия. Вину за неспособность обратить воду в шелковичный эль или исцелять слепых он приписывал тому печальному факту, что ему не дано владеть Линдисфареной.
– Это место силы, – твердил он мне. – На острове небо соединяется с землей! Священное место.
– Он собирается построить на Линдисфарене новый собор, – сообщил я Финану. – После чего будет править всей Британией.
– Король Иеремия? – бросил Финан презрительно.
– Не король – Папа Иеремия, и его королевство будет называться Царствием Небесным. В нем все будут жить в мире, не зная болезней, бедности, неурожая. – Иеремия доверился мне, поведал о своих амбициях, захлебываясь от возбуждения. – Там не будет лордов, – продолжал я. – Не будет крепостей, лев возляжет с агнцем, мечи перекуют на орала. Там не будет расти жалящая крапива, а мужчина получит право брать столько жен, сколько захочет.
– Господь милосердный, это все?
– Еще Бог объявил ему, что все чудеса начнутся на Линдисфарене, поэтому именно там он построит свой новый Иерусалим. Иеремия хочет переименовать Линдисфарену – ей суждено называться Блаженным островом.
– Блаженна моя задница, – проворчал Финан.
– А мне отведена роль Преосвященного и Высочайшего Защитника Блаженного острова.
– Зачем понадобился ему защитник, если все будут жить в мире?
– По его словам, дьявол будет бродить вокруг, аки лев рыкающий, норовя пожрать кого-нибудь из народа.
– А разве льву не полагается спать с агнцем? И кстати, что это за лев такой?
– Дьявол в обличье зверя.
Финан расхохотался и покачал головой:
– И ты пообещал отдать этому идиоту развалины монастыря?
– Я не вправе это решать, они принадлежат Церкви. Зато могу передать ему землю на острове. А если он заодно заберет и церковные земли, не буду его останавливать.
– Церкви это не понравится.
– До того, понравится это Церкви или нет, мне дела как до крысиного помета, – язвительно отрезал я. – А Иеремия безвреден.
– Он предаст тебя, – предупредил ирландец. – Как предал всех остальных.
