Он был прав, конечно, но теперь я стал Утредом Дунхолмским. Я захватил этот форт, когда мы разбили Рагналла и прикончили Бриду. Это могучий форт, почти такой же неприступный, как Беббанбург. И Вэлбириг отмечал северную границу владений Дунхолма, равно как и южный край Беббанбургского домена. Если бы форту дали другое имя, я бы знал. Мы называли его Вэлбириг, что просто означает «форт в стене». Он построен в том месте, где гигантское укрепление пересекает невысокий холм. Рвы со временем обмельчали, но сама стена оставалась крепкой. Здания стояли без крыш, но мы расчистили три из них от мусора, нарубили в лесу под Дунхолмом бревен на стропила и сделали новые кровли, покрыв их соломой. А потом соорудили убежище на вершине дозорной башни, чтобы часовые могли укрыться от дождя и ветра, пока смотрят на север.
Всегда на север. Я часто размышлял об этом. Не знаю, сколько минуло лет с тех пор, как римляне покинули Британию. Отец Беокка, наставник моего детства, говорил, что прошло пять с лишним веков, и возможно, он прав. Но даже в те незапамятные времена часовые смотрели на север. Всегда на север, в сторону скоттов, которые уже тогда причиняли не меньше хлопот, чем сегодня. Помню, как проклинал их мой отец и как попы возносили к пригвожденному Богу молитвенные просьбы усмирить их. Меня это всегда сбивало с толку, потому как скотты тоже христиане. В восемь лет отец взял меня в предпринятый в отместку набег за скотом в Шотландию. Мне запомнился городок в привольной долине, женщины и дети которого набились в церковь.
– Не трогай их! – велел отец. – Они в священном убежище!
– Но это же враги! – возмутился я. – Разве нам не нужны рабы?
– Это христиане! – отрезал он.
И мы угнали их косматых коров, спалили большую часть строений и поехали домой, забрав черпаки, вертела, горшки и вообще почти все, что можно было переплавить в нашей кузнице, но в церковь не вошли.
– Потому что они христиане, – снова напомнил отец. – Неужели ты не понимаешь, бестолковый мальчишка?
Я не понимал. А затем, ясное дело, пришли даны и стали громить церкви, чтобы забрать серебро в алтарях.
– Как это любезно со стороны христиан, – со смехом сказал как-то Рагнар. – Они собирают все свои богатства в одно здание, да еще помечают их большим крестом! Это так облегчает жизнь.
Так я получил урок, что шотландцы тоже христиане, но одновременно враги, какими они были и в ту пору, когда тысячи римских рабов таскали с нортумбрийских гор камни на строительство стены. В детстве я тоже был христианином – куда мне было деваться? – и помнится, спросил у отца Беокки, как могут другие христиане быть нашими недругами.
– Они действительно христиане, – пояснил отец Беокка. – Но одновременно дикари!
Он взял меня с собой в монастырь на Линдисфарене и попросил аббата, которого полгода спустя зверски убьют даны, показать мне одну из шести хранившихся в монастыре книг. Книга была здоровенная, с ломкими страницами; Беокка благоговейно перелистывал их, проводя по закорючкам грязным ногтем.
– Ага! – вскричал он. – Нашел!
Он повернул книгу так, чтобы я мог видеть, хотя я все равно ничего не понимал, потому что написана она была на латыни.
– Эту книгу сочинил святой Гильда, – объяснил Беокка. – Она очень редкая. Святой Гильда был бриттом, и эта книга повествует о нашем приходе! О приходе саксов! Мы ему не нравились. – Тут мой наставник хмыкнул. – Это понятно, ведь мы не были тогда христианами. Но я хотел показать тебе ее, потому что святой Гильда жил в Нортумбрии и отлично знал скоттов! – Он повернул книгу к себе и склонился над страницей. – Вот, послушай! «Едва лишь римляне отправились восвояси, – Беокка переводил, водя пальцем по строчкам, – нахлынули мерзкие орды скоттов, подобно темным клубкам червей, выползающих из расселин в скалах. Имели они большую тягу к кровопролитию и скорее готовы были прятать под волосами свои подлые лица, чем неприличные части тела под одеждой».
Беокка закрыл книгу и перекрестился:
– Ничего не изменилось! Как были воры и разбойники, так и остались!
– Голые воры и разбойники? – осведомился я. Фраза про неприличные части тела пробудила мое любопытство.
– О нет, нет. Теперь они христиане и прикрывают срамные места, хвала Господу.
– Значит, они христиане, но разве и мы не совершаем набеги на их земли?
– Совершаем, конечно, – согласился Беокка. – Потому что их следует наказывать.
– За что?
– За набеги на наши земли, разумеется.
– Раз мы нападаем на их земли, – не сдавался я, – то мы, выходит, тоже воры и разбойники?
Мне весьма нравилось представлять нас такими же дикими и беззаконными, как ненавистные скотты.
– Поймешь, когда вырастешь, – отрезал Беокка, как заявлял всякий раз, когда не мог найти ответ.
И вот я вырос, но до сих пор так и не понял, почему наставник считал нашу войну против шотландцев справедливым возмездием. Король Альфред, умник каких поискать, часто говорил, что разразившаяся в Британии война есть крестовый поход христианства против язычества. Но стоило этой войне выплеснуться за валлийские или шотландские границы, как она сразу приобретала какой-то иной смысл. Становилась войной христиан против христиан, но оставалась такой же кровавой и жестокой. И попы твердили нам, что мы исполняем Божью волю, тогда как попы в Шотландии убеждали в том же своих воинов, нападающих на нас. Правда крылась в том, что это была война за земли. Четыре племени собрались на одном острове: валлийцы, скотты, саксы и северяне, и все они хотели обладать страной. Священники без конца твердят, что мы обязаны сражаться за эту землю, потому как она дана нам в награду пригвожденным Богом. Но когда саксы завоевывали эту землю, они ведь были язычниками. Выходит, ее дали нам Тор или Один.
– Разве это не так? – поинтересовался я у отца Эдига тем вечером.
Мы располагались в одном из великолепных каменных зданий Вэлбирига, защищенном от беспрестанных ветра и дождя римскими стенами, и грелись у ярко пылающего в очаге пламени.
Эдиг нервно улыбнулся:
– Господин, Бог направил нас на эту землю. Но не какой-нибудь древний бог, но тот самый, истинный Бог. Он послал нас.
– Саксов? Он послал саксов?
– Да, господин.
– Но мы же не были тогда христианами, – напомнил я. Мои парни, слышавшие этот спор прежде, ухмылялись.
– Это правда, – согласился Эдиг. – Но валлийцы, которым эта земля принадлежала до нас, были. Вот только они оказались плохими христианами, поэтому Бог наслал на них саксов в наказание.
– И что они натворили? – осведомился я. – Валлийцы то есть. В чем провинились?
– Не знаю, но Господь не наслал бы на них нас, если они того не заслужили.
– Значит, они были плохие, – подытожил я. – И Бог решил, что пусть лучше в Британии живут плохие язычники, чем плохие христиане? Это все равно как забить корову, повредившую копыто, и взять вместо нее такую, которая не умеет стоять на ногах!
