Я видела презрительную складку его губ. Он не привык скрывать свои чувства. Ему не нравился мой брак, и иногда я думала, что он не любит Лейстера из-за того, что знает, насколько была велика моя любовь к нему. Он желал, чтобы вся моя любовь принадлежала ему, моему сыну. И, уж конечно, слухи о том, что Лейстер почти не видит меня из-за королевы, злили его. Я знала своего сына.
Юный Уолтер идеализировал своего старшего брата и старался как можно более бывать в его обществе. Уолтер был милым мальчиком – слабой тенью старшего, Роберта, всегда думалось мне. Я любила его, но несравнимо с Робертом, графом Эссексом.
То были счастливые дни, когда вокруг меня собиралась вся семья и мы сидели у камина и разговаривали. Они компенсировали мне потерю славы, отсутствие придворной жизни и мужа, который так редко бывал со мной.
Будучи полностью довольной своими детьми, я не желала иметь их более, я считала себя уже старой для этого. В смысле детей я вполне была счастлива в жизни.
Я вспоминала, как сильно я желала иметь ребенка от Роберта. Судьба подарила нам нашего маленького ангела, но вместе с ним – и большую печаль. Я никогда не забывала часов, проведенных у его кроватки после приступов, и его смерти. Он ушел от нас, но пока он жил, я была в большой тревоге, поэтому теперь мне доставляло странное облегчение сознание того, что его страдания прекратились. Иногда я спрашивала себя, не наказанием ли за мои грехи была его смерть? Не знаю, чувствовал ли Лейстер подобное.
Нет, я не желала более детей, и то был знак того, что я разлюбила Роберта.
Когда я бывала во Дворце Лейстера, который любила более всего из-за его близости к королевскому двору, я видела Роберта чаще, так как ему легче было улизнуть сюда от дворцовой жизни. Но и там мы не могли бывать вместе более нескольких дней, пока не приезжал гонец, требуя Лейстера во дворец.
Однажды он приехал из дворца весьма озабоченный. После его заверений в своей преданности мне, доказательств страсти, которую мы оба пытались продлить и сохранить, подобной той, что соединяла нас в дни наших тайных встреч, я поняла, что постигло его в тот день.
Неприятности принес человек по имени Уолтер Рейли.
Я слышала уже о нем. Его имя было на устах у всех. Пенелопа встречалась с ним и сказала, что человек этот красив и с чарующими манерами. Королева быстро ввела его в свой интимный круг. Он стал знаменит в один мрачный влажный денек, когда королева пешком возвращалась во Дворец и остановилась в растерянности перед широкой грязной лужей. Рейли, не задумываясь, снял свой великолепный плюшевый плащ и расстелил его на грязи, чтобы королева могла наступить на него, не запачкав ног. Я представила себе эту сцену: грациозный жест, дорогой плащ, брошенный в грязь, блеск в золотистых глазах королевы, которая заметила, как красив молодой человек, и быстрый расчет в голове самого авантюриста, посчитавшего цену испорченного плаща меньше цены будущих благ и милостей.
И вскоре, конечно, Рейли был у ног королевы, развлекая и удивляя ее своим умом, комплиментами, обожанием, рассказами о своих прошлых похождениях. Она очень увлеклась им и посвятила его в рыцари в тот же год. Пенелопа рассказывала, что в одном из дворцов в компании королевы он, желая удостовериться в ее любви к нему, начертал алмазом на раме окна следующие слова:
Охотно взобрался бы на вершину – Но боюсь упасть, будто испрашивая у нее одобрения и заверения, что он не утеряет ее милости, на что она, взяв из его рук алмаз, под этим куплетом начертала свой:
«Если смелость покидает тебя – лучше не восходи на вершину».
Думаю, она подчеркивала, что ее милости следует искать в любом случае, но она не дарует ее без заслуг.
Роберт полагал, что его позиции при дворе незыблемы. Так оно и было, я думаю, ибо что бы он ни совершил, она не забывала, что между ними существует неразрывная связь. В то же время он ревниво следил, чтобы королева не проявляла более благосклонности к молодежи, чем к нему, и тут именно таким образом возвысился Рейли. Для Роберта было невыносимым постоянно видеть при королеве чужака и более молодого человека, а она чувствовала это и, несомненно, ей нравилось дразнить его. Я была убеждена, что она показывала большую благосклонность к Рейли, когда Роберт был рядом, чем в его отсутствие.
– Рейли много о себе мнит, – сказал Роберт. – Вскоре он возомнит, что он – самый важный человек при дворе.
– Но он очень красив, – язвительно сказала я. – У него, видимо, есть качества, которые нравятся королеве.
– Это правда, но он неопытен, и я не позволю ему задаваться.
– Как же ты его остановишь? – спросила я. Роберт задумался, затем сказал:
– Наступило время для молодого Эссекса быть представленным ко двору.
– Он говорит, что счастлив в Ллэнфиде.
– Нельзя провести там всю жизнь. Сколько ему сейчас?
– Всего семнадцать.
– Достаточно, чтобы начать прокладывать свой путь в жизни. Он имеет хорошие манеры и сможет сделать карьеру при дворе.
– Не забывай: он – мой сын.
– Это одна из причин, по которой я хотел бы видеть его при дворе, моя дорогая. Я желаю сделать для него все, что смогу… потому что знаю, как ты любишь его.
– Я им очень горжусь, – любяще сказала я.
– Если бы он был моим сыном! Но то, что он – твой, тоже очень хорошо. Пусть приедет. Я обещаю тебе: я сделаю все для его продвижения.
Я проницательно посмотрела на него. Я понимала, в каком направлении работает его мозг. Лейстер любил продвигать членов своей семьи, поскольку это было основным направлением его политики, тем, что он называл «иметь своего человека».
– Но тот факт, что он – мой сын, будет достаточен для того, чтобы наша Мегера выгнала его прочь.
– Не думаю… если она увидит его. Во всяком случае, стоит попытаться.
Я рассмеялась:
– Кажется, Рейли серьезно задел тебя.
– Он – временщик, – резко сказал Роберт, – я думаю, Молодой Эссекс понравится королеве.
Я пожала плечами:
– Я вызову своего сына, а затем, если твоя повелительница позволит тебе, ты приедешь сюда и уговоришь его.
Роберт сказал, что будет рад видеть молодого Эссекса и я могу быть уверенной в том, что он сделает все для него.
Когда Роберт ушел, я продолжала размышлять, рисуя себе сцену представления сына королеве:
– «Мой приемный сын, граф Эссекс, Ваше Величество». Ее глаза вспыхнут: ее сын! Щенок Волчицы! Какой шанс был у него? Правда, он рожден до того, как она узнала о нашей с Робертом, ее «милым Робином», страсти. Но нет, она не примет моего сына. Конечно, он был очень красив, у него был уникальный шарм, он был того типа молодым человеком, которых королева любила держать возле себя. Но он имел один недостаток: он никогда не станет льстить ей.
Интересно было взглянуть, какое он произведет на нее впечатление. Я сделаю то, чего хочет Лейстер, и уговорю его быть представленным королеве.
