Как часто я сожалела о том, что лишена дара предвидения. Если бы я смогла предвидеть будущее! Если бы я знала о предстоящей трагедии и муке, я бы никогда не позволила моему дорогому сыну пойти к ней.
Но наши с королевой жизни были связаны трагическим капризом судьбы. Мы с нею были обречены любить одних и тех же мужчин – и какая то была для меня трагедия! Но не думаю, что и королева избежала мук и страданий.
– Рейли? – переспросила Пенелопа. – Он лихой парень. О нем мне говорил Том Перро, когда я провела несколько дней с ним и Дороти. Том говорит, он пылок и горяч. Любое насмешливое слово в его адрес может вызвать в нем бешенство. У Тома с ним произошла ссора, из-за чего они оба были посажены в тюрьму и освобождены лишь через шесть дней. Но на другой день Рейли затеял драку на теннисном корте с человеком по фамилии Уингфилд. Он – авантюрист. Он похож на королевского любимца, Фрэнсиса Дрейка. Вы знаете, она любит таких мужчин.
– Значит, она любит и Рейли?
– О, он – один из ее любимчиков! Как она может слушать такие лицемерные комплименты – никогда не пойму.
– Немногие понимают королеву, но она и не стремится, чтобы ее понимали. Лейстер хочет представить ей Эссекса. Как ты думаешь – будет успех?
– Он красив собой, ей такие нравятся, и может быть очаровательным, когда пожелает. Он согласен?
– Пока нет. Я посылаю к нему гонца. Лейстер приедет на переговоры с ним.
– Сомневаюсь, что он согласится. Ты знаешь его упрямство.
– Упрямство и импульсивность, – добавила я. – Он всегда действовал необдуманно. Но он еще молод. Он изменится, я не сомневаюсь.
– Изменится – и быстро, – согласилась Пенелопа. – Но он никогда не будет говорить этих фальшивых комплиментов, которых королева требует от своего окружения. Ты знаешь, он всегда говорит то, что думает. Он такой с детства.
Так как Эссекс в последние годы провел много времени у четы Рич, я поняла, что Пенелопа знает его характер. Я сказала:
– Думаю, королева не примет его, потому что он – мой сын.
– Но она приняла нас, – отвечала Пенелопа, – хотя иногда она бросает на меня странные взгляды и довольно резко говорит. Дороти того же мнения.
– Она каждую минуту думает о вас, как о щенках Волчицы, как она элегантно обозвала вас.
– Кто знает, может быть, твой муж и твой сын вместе уговорят ее вновь принять тебя.
– Сомневаюсь, чтобы Эссексу удалось то, что не удалось милорду Лейстеру.
Хотя ей и хотелось подбодрить меня, она согласилась. Даже спустя годы мне напрасно было надеяться на снисхождение королевы.
Затем мы заговорили о ее ненависти к мужу и о том, как ей трудно жить с ним.
– Я могла бы переносить его, если бы он не был столь религиозен, – сказала Пенелопа. – Но это сводит меня с ума: он становится на колени и молится перед тем, как залезть в постель, а там… я оставляю это твоему воображению, потому что мне неприятно вспоминать. Теперь он требует моего приданого и говорит, что ничего не получил от этого брака. А я подарила уже ему сыновей Ричарда и Чарльза и – проклятие! – я снова беременна.
– Он должен быть доволен, что ты такая плодовитая.
– Уверяю тебя, я не разделяю его удовлетворения.
– Филип, кажется, находит, что ты ничего не потеряла в привлекательности.
– Приятно, конечно, когда тебя воспевают в стихах, но Филипу, похоже, этого вполне достаточно.
– А что думает Фрэнсис об этих стихах к другой женщине?
– Она не возражает. И он начал уделять ей некоторое внимание с тех пор, как Фрэнсис разрешилась дочерью, которую она так верноподданнически назвала Елизаветой в честь нашей королевы. Ее Величество была заинтересована.
Таким образом, мы с дочерью сидели и болтали и время проходило для нас весело.
Эссекс послушался материнского призыва и приехал. Как я была горда, представляя его отчиму! Им и в самом деле стоило гордиться. Каждый раз, видя его, я поражалась его красоте: у него была смуглая, как и у меня, кожа, густые волосы, которые были более темного оттенка, чем мои, и большие темные глаза, унаследованные от Болейнов. Он был очень высок и слегка сутулился, вероятно, оттого, что ему часто приходилось глядеть на людей сверху вниз. У него были красивые деликатные руки, и то, что он не носил никаких украшений, привлекало к ним внимание. Его венецианские панталоны – пышные сверху и зауженные у колена – были из лучшего бархата, однако сшиты не по последней французской моде, как носили все придворные и Лейстер.
Плащ Эссекса, я помню, был расшит золотым кружевом, но какая разница, как он был одет? Он во всем бы выглядел исключительно эффектно. Он носил одежду с равнодушием, которое изобличало его природную элегантность. Я с восторгом вспоминаю его решимость не быть причисленным к королевским фаворитам.
В сущности, он не скрывал своего презрения к мужчине, который позволял кому-либо пренебрежительно и оскорбительно обходиться со своей женой, пусть даже и королеве.
Он подозревал о намерениях Лейстера, а я уже знала их в полной мере. Я давно обнаружила в муже желание дружбы с моим любимцем, но теперь, после опубликования «Трактата о деяниях», я находила иные мотивы, скрытые Лейстером за родственным интересом. Он насаждал всюду своих родственников, и они начинали крутиться вокруг него и служить его интересам.
Я была слегка обижена. Я не желала, чтобы моего сына использовали. Возможно, у меня уже появились какие-то предчувствия. Но я сама подавила свои страхи. Мне было любопытно, как примет его королева и сможет ли Лейстер заставить юного Роба плясать под свою дудку.
Перед приездом Лейстера я сказала своему сыну, что тот желает с ним поговорить. Эссекс прямо и резко отвечал, что не интересуется проблемами двора.
– Но ты должен быть любезен с членами семьи, – упрекнула я.
– Мне не нравится сложившееся положение, – отвечал он. – Лейстер проводит все дни при дворе, зная, что королева никогда не примет тебя.
– У него есть другие обязанности, и он не занимается там чепухой. У него много постов в правительстве.
Он был упрям:
– Если тебя не принимают при дворе, он должен был бы отказаться бывать там.
– Роб! Но это же королева.
– Все равно. Лейстер в первую очередь должен быть предан тебе. Меня бы оскорбило, если бы при мне тебя унижали.
– О, Роб, милый, как я обожаю тебя за твое безрассудство! Но он не сможет ничего сделать. Пожалуйста, пойми. Королева ненавидит меня за то, что я вышла за него замуж. Она настроена разлучить нас. Ты должен понять, что для него было бы губительно не подчиниться ей.
– Если бы я был на его месте… – пробормотал Роб, сжимая кулаки, и этот жест заставил меня засмеяться счастливо и нежно! Как прекрасно иметь такого защитника!
