Я стала как можно незаметнее озираться. Обычно в таких ситуациях неподалеку стоит группа парней, поджидая своего друга и забавляясь сценой. Но тут, кажется, никто за нами не наблюдал, и это еще больше насторожило меня.
– Привет, – ответила я. Голос звучал отталкивающе и жестко, в точности отражая мои эмоции.
Парень оглядел меня с головы до ног, потом надолго задержался на вырезе моего платья.
– Я тебя никогда раньше не видел, – продолжал он. И, когда его рот растянулся в улыбку, во мне что-то щелкнуло.
Да я знаю этого парня!
То есть не то чтобы знаю, а слежу за ним в «Инстаграме». Его ник kingfitz, но я знаю, что на самом деле его зовут Рен Фицджеральд. Его аккаунт – это предметы роскоши, вечеринки и девушки, а в его сторис можно найти фотографии и видео, на которых он полуголый, еще и только что проснулся. Правда, я ему нисколько не верю. Не может так хорошо выглядеть человек, который только что проснулся.
– Причина, видимо, в том, что я не хожу в Макстон-холл, – ответила я и отхлебнула из стакана. Во рту пересохло, а сердце заколотилось. Какого черта я вдруг так разволновалась только из-за того, что этот тип стал со мной заигрывать?
– Так я и думал, – пробормотал Рен, и в уголках его рта я увидела намек на улыбку. Намек был вялым, и казалось, что ему просто лень улыбнуться. Как будто это требовало затрат энергии, которую он предпочитает приберечь для чего-то другого, более интимного. При этой мысли меня бросило в жар.
– Я Рен, – сказал он наконец и протянул мне руку.
Я немного помедлила. Снова оглянулась – где-то должны же быть его дружки. Я не могла поверить, что это не спектакль, разыгранный ради шутки. Хочу сказать, что вообще-то я в себе вполне уверена. И мысль о том, что на вечеринке кто-нибудь заговорит со мной, вовсе не кажется мне абсурдной. Но вот только не он.
– Где они? – спросила я.
Он растерянно заморгал и опустил протянутую руку.
– Кто «они»?
– Друзья, которые подбили тебя подкатить ко мне.
– Почему ты думаешь, что меня надо подбивать заговорить с тобой?
Я насмешливо приподняла брови:
– Да ладно.
Мы посмотрели друг на друга и оба нахмурились. На сцене начал играть пианист, однако мелодия не доходила до меня по-настоящему. Я была слишком занята тем, что пыталась разгадать намерения Рена.
– Поверь, я и сам способен заговорить с красивой девушкой, – сказал он наконец.
Я открыла рот и снова закрыла. Потом еще раз присмотрелась к Рену повнимательнее. Уголки его рта теперь не вздрагивали так, как у парней, которые заговаривали со мной на школьных вечеринках, и в его глазах не было ни одной искры ехидства.
Может, он и впрямь решил со мной пофлиртовать. Не потому, что кто-то его на это подбил, не потому, что это была глупая шутка, а просто потому, что считает меня привлекательной, как и я его.
Правда, я была уверена, что он – последняя из тех персон, с кем мне следует беседовать в этот вечер. Я не знала, что обо всем этом думать, и вообще не могла его оценить, но именно это и возбуждало любопытство.
– Меня зовут Эмбер, – запоздало ответила я.
– Я рад с тобой познакомиться, Эмбер.
Мне понравилось, как он произносит мое имя. Как-то слегка неуверенно, как будто ему еще надо к нему привыкнуть.
– Взаимно, Рен.
Вообще-то я умею поддержать беседу. Но в этот момент я понятия не имела, что сказать. Я знаю, какой имидж у Рена в Сети, вместе с тем я знаю также, какое действие оказываю на моих поклонников я сама: всегда радостная, оптимистичная и готовая разделить любое удовольствие. Притом что бывают вечера, в которые я просто подавлена и тайком плачу в комнате. Об этом никто не знает, даже моя сестра. Поэтому я не тороплюсь судить о людях по тому образу, который они выставляют напоказ. И мне интересно, каков Рен на самом деле – и скрывается ли что-нибудь вообще за этим фасадом.
Может, мне стоит самой сделать первый шаг и немного попридержать мои предубеждения. Разговор с ним, по крайней мере, не повредит.
– И в какую же школу ты ходишь? – спросил Рен, беря в этот момент стакан апельсинового сока с подноса, который проносил мимо нас официант. – Может, в Иствью?
Я отрицательно помотала головой:
– Я хожу в обычную школу в Гормси.
На долю секунды Рен, казалось, замер. Он оторвался от своего питья и смотрел на меня большими глазами, потом заморгал, но и этот момент миновал.
– Да, звучит прямо-таки экзотически.
Я подумала, уж не вообразила ли я себе его странную реакцию.
– Мою деревню не знает никто, – медленно произнесла я. – Поэтому ты определенно не единственный.
– Значит, ты пришла сюда с кем-то как «плюс один»? – спросил он и с интересом ждал моего ответа.
– Я пришла сюда с сестрой. Она учится в Макстон-холле уже больше двух лет.
– Я очень рад за нее, – выпалил Рен.
Я озадачилась, что же он хотел этим сказать.
– Почему?
Тут Рен заулыбался по-настоящему – показав зубы и маленькие ямочки в уголках рта.
– Ну, если бы твоя сестра не училась в нашей школе, мы бы с тобой никогда не познакомились. А это был бы поистине стыд и позор. Или нет?
Два последних слова он произнес шепотом и так интимно, что я покрылась гусиной кожей. Я смогла лишь кивнуть, как будто он меня загипнотизировал, хотя в голове звонили колокола тревоги, призывая к осмотрительности.
– Что ты так смотришь, Эмбер? – тихо спросил он, и его улыбка медленно затухла.
Он сделал шаг, и мы оказались почти вплотную друг к другу. Не пришлось бы даже протягивать руку, чтобы прикоснуться к его руке. Мне уже было интересно узнать, как бы это ощущалось. Теплая ли у него кожа.
Я поневоле закашлялась.
– Я…
Рен придвинулся еще ближе. Настолько близко, что я чувствовала его дыхание у меня на виске. И я снова почувствовала желание оглянуться, но подавила его.
– А давай, может быть, куда-нибудь скроемся, где мы могли бы немножко лучше…
– Рен, – перебил его низкой голос, и этот голос вырвал меня из оцепенения. Я тут же отступила на шаг назад и обернулась.
Это был Джеймс Бофорт.
Джеймс, который разбил сердце моей старшей сестры.
Джеймс, который целовал другую девушку и из-за которого Руби все Рождество вела себя, как зомби, больной от любви.
Меня окатило волной ярости, а он продолжал говорить:
– Как я вижу, ты познакомился с сестрой Руби, – произнес он голосом, лишенным каких бы то ни было интонаций.
В глазах Рена появилось странное выражение:
