– Нет.
– Он разозлился, потому что решил – ты стала для меня важнее всего остального. Важнее нашей дружбы.
Джеймс сделал короткую паузу, прежде чем продолжить:
– И в этом он прав.
Джеймс все еще стоял у моего письменного стола. Он не смотрел на меня, когда произносил эти важные слова.
– Джеймс… – прошептала я.
Он повернулся ко мне. Я увидела в нем те же эмоции, какие завладели и мной.
В этот момент я почувствовала такую невероятную симпатию к нему, что пришлось отвернуться. Я осторожно подняла руку и отвела прядь спутанных волос со лба Джеймса. Потом приложила ладонь к его щеке. Кожа была такой теплой под моими пальцами, и, когда я пустила их странствовать по его телу, Джеймс перехватил их своей рукой.
Совсем недавно мы стояли так же. Я прикасалась к его щеке и, собрав все свое мужество, исповедовалась, что не хотела бы его потерять. Тогда он отвел мою руку от своего лица и отвернулся.
Сейчас все было совсем не так.
Джеймс крепко прижал мою ладонь и закрыл глаза. Когда я погладила теплую кожу большим пальцем, дрожь прошла по всему его телу. Он снова открыл глаза, и я перестала дышать.
– Я больше не хочу, чтобы между нами что-то стояло, Руби, – полушепотом сказал он.
Я едва смела дышать, потому что Джеймс был так близко. Его полные значения слова повисли в воздухе, и в эту секунду мне стало ясно, что я чувствую то же самое.
Я не хотела больше быть в разлуке с ним.
Я не могла больше сердиться или скорбеть.
Я хотела наконец снова ощущать то наслаждение, какое мы с Джеймсом дарили друг другу. Я хотела наконец снова говорить с ним, писать ему и делиться с ним своими страхами и тревогами.
Я хотела любить его.
Даже после двух месяцев всеохватывающая тоска по нему не исчезла. Напротив, она становилась все сильнее день ото дня. И не было против нее никакого средства.
– Я тоже, – прошептала я.
Он издал тихий отчаянный стон и в следующее мгновение прижал меня к себе. Тесно обвил руками, в то время как мои глаза защипало и слезы потекли по щекам. Джеймс бормотал что-то, погрузившись лицом в мои волосы. И, хотя я не понимала его лепет, в глубине души вполне осознавала значение произнесенных слов.
Джеймс
Я не знаю, как долго мы стояли так. В какой-то момент я прислонился полусидя к столешнице, а Руби привалилась ко мне. Сердце в груди билось так сильно, что я был уверен: она должна его слышать. Она обхватила меня за талию и зарылась лицом в мои ключицы. Слезы ее постепенно иссякли, но я все еще чувствовал на себе их влагу.
Я глубоко вдохнул и ощутил родной сладкий запах Руби. У меня не укладывалось в голове, что все это происходит в реальности. В эти секунды моя жизнь больше не была грудой обломков. Просто все ощущалось так, как надо. Я мог бы простоять там всю оставшуюся жизнь.
– Мне очень не хватало тебя, – пролепетал я через некоторое время, шевеля губами у ее лба. Я бы пустил их странствовать по всему телу, но запретил себе это. Я не буду никого целовать. Не сейчас, не сегодня. Я пришел сюда не для этого.
– Мне тебя тоже, – ответила она так же тихо, и сердце сделало большой скачок.
Я гладил спину Руби, сперва большим кругом, потом маленьким. Легкая ткань ее блузки была такой нежной на ощупь. И такой подходящей для нее.
– Я сожалею о том, что сказал, когда был здесь. Я ни в коем случае не хотел на тебя что-то взваливать.
У меня возникло такое чувство, что я непременно должен это повторить.
– Мне тоже очень жаль. Нельзя быть такой подлой.
Я тут же отрицательно помотал головой:
– Это было не подло. То, что ты сказала, было правильно. Я не должен быть тебе обузой. Так отношения не работают, – ответил я.
При слове «отношения» Руби подняла голову и немного отстранилась. Ее чуткий взгляд был устремлен на меня, и следующие слова вырвались сами собой:
– Это так… Когда я тебя вижу, кажется, что все в моей жизни идет правильно. Мне кажется, будто я дома – по-настоящему дома, я имею в виду. Я так себя никогда не чувствовал, Руби. Ни с кем. Ты даешь мне чувство, что я не один. А это то, чего мне не хватало больше всего. Этого чувства… быть цельным.
Руби прерывисто вздохнула.
– Я даже не знаю, имеет ли это вообще смысл, – добавил я.
– Это имеет смысл, – ответила Руби. – Конечно же, это имеет смысл.
– Я не хотел бы, чтобы ты чувствовала себя под давлением.
Руби разглядывала мое лицо. Я был уверен, что щеки у меня такие же пунцовые, как и у нее. Мне стало жарко, и я тоже боролся со слезами. Но Руби смотрела на меня не так, будто находила ситуацию глупой.
Наоборот, ее зеленые глаза излучали тепло, которое пронизывало до мозга костей. Она смотрела прямо в душу, и я знал, что она все понимает.
Такова уж Руби: находит решения для самых трудных задач. Она находит смысл, где его, собственно, вообще нет. И теперь она находит во мне что-то такое, что заставляет ее обвивать меня руками.
– Я этого не сделаю, – прошептала она. – Теперь больше никогда.
В следующий момент она привстала на цыпочки. На один удар сердца заглянула мне в глаза. И потом поцеловала меня.
Какой-то момент я вообще не знал, что со мной творится, и вцепился одной рукой в край письменного стола, в то время как мои пальцы сами собой крепче вонзились в ее спину.
Руби придвинулась еще ближе, пока между нами вообще не осталось никакого промежутка.
Совсем не для этого я шел сюда. Но вот она целует меня, и ее руки на моем теле, и ее близость сводит с ума…
– Джеймс? – Руби слегка отстранилась и смотрела на меня неуверенно. Только в этот момент мне стало ясно, что я был настолько потрясен этой ситуацией, что не ответил на ее поцелуй.
– Я…
Глаза Руби вдруг расширились, и она отдалилась от меня. Тяжело сглотнула и помотала головой:
– Извини. Я думала… Мне не следовало…
– Руби, – выдавил я. Очнувшись от своего оцепенения, я снова притянул ее к себе обеими руками. Потом наклонился к ней, прогнал из головы все мысли и целовал девушку, которую люблю, впервые за последние два месяца.
Я просунул руку под ее затылок, а другой рукой обнимал ее за талию, чтобы крепче притянуть к себе. Руби простонала у меня во рту.
О боже.
Как же мне этого не хватало.
Ее движений. Ее красивых губ. Ее легкого стона, когда соприкоснулись наши языки.
Я гладил ее затылок, ниже до шеи. Кожа у нее была такая мягкая и теплая. Мне хотелось целовать ее всю. Руби тяжело дышала, как будто у нее были те же мысли.
