Я нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
– Мы можем закончить этот гнетущий вечер и попробовать еще раз на следующей неделе.
Лидия кивнула:
– Да, на тебя никто не обидится, если ты захочешь уйти.
Я возмущенно переводила взгляд с одного на другую:
– Чтобы я бросила такую вкуснятину, – я указала вилкой сперва на недоеденного цыпленка, а потом на Лидию. – И вообще, я не уйду, пока ты не покажешь мне фотографии.
Лидия засмеялась, а Джеймс с улыбкой покачал головой.
Я снова принялась за ужин и пыталась не показать вида, как встревожила меня эта встреча с Мортимером Бофортом.
Остаток ужина прошел заметно непринужденнее, но я была рада, когда после десерта мы пошли в комнату Лидии и закрыли за собой дверь. Теперь мы сидели на ее большом, удобном диване и листали старые фотоальбомы.
– Какие вы были прелестные, – вздохнула я, указывая на фотографию, где Джеймс и Лидия стояли в обнимку, прижавшись друг к другу пухлыми щеками.
– Здесь нам по три года. Смотри, какие кудряшки, – сказала Лидия, указывая на завиток у себя на голове.
– А теперь разве нет? – спросила я.
Она помотала головой и потянула себя за конский хвост:
– Нет. И я очень рада этому. А то пришлось бы каждое утро их укрощать, с ума можно сойти.
– Но эти кудряшки такие милые. У Джеймса волосы совсем не вьются.
Я взглянула на Джеймса, который сидел в одном из двух кресел, стоящих напротив дивана, листая журнал о путешествиях.
– У него всегда были такие волосы, – Лидия вырвала меня из моих мыслей.
Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть снимок:
– И взгляд у него здесь такой же строгий, – заметила я.
Лидия хихикнула и перевернула страницу. Там был обиженный мини-Джеймс с пустым вафельным стаканчиком от мороженого в руке.
– Мороженое выпало у него из стаканчика, – ухмыльнулась Лидия.
– Бедный малыш Джеймс, – пролепетала я и тоже ухмыльнулась. Джеймс, сидящий напротив, только вскинул одну бровь.
– Лидия, не делай вид, что тебе меня жалко. Я до сих пор помню твой злорадный смех, – сухо сказал он.
– Неправда, не было такого!
– Ах, не было? Ты не смеялась надо мной? – в шутку рассердился он.
– Смеялась, но тут же поделилась с тобой мороженым.
– Ага, у тебя было банановое мороженое. Кому вообще может нравиться банановое мороженое?
– Мне – нет, – подключилась я.
Джеймс указал на меня:
– Вот видишь.
– У вас обоих гайки в голове разболтаны, – сказала Лидия, продолжая перелистывать альбом. На следующих снимках близнецам было лет шесть или семь, и около них все чаще появлялись Алистер, Рен, Сирил или Кешав.
– Э, да вы знаете друг друга уже много лет, – удивилась я.
– Да, а что? Иногда даже кажется, что мы все братья и сестры.
Я кивнула, разглядывая розовощекого Алистера, золотые кудри которого торчали во все стороны. Потом мой взгляд перекочевал на маленького Джеймса, который держал мини-Рена в борцовском захвате за шею.
– Ну что, удалось тебе поговорить с Реном? – тихо спросила я, повернувшись к Джеймсу.
– Да, кое-что мы с ним обсудили. – Он помедлил. – Сейчас у него трудности.
– Что-то плохое? – тут же спросила Лидия.
Джеймс пожал плечами:
– Я обещал ему никому не рассказывать.
Лидия озабоченно нахмурилась. Я видела по ней, что она борется с желанием расспросить подробности, но потом лишь кивнула:
– Все ясно. Но ты уверен, что это можно как-то поправить?
Джеймс убежденно кивнул:
– Рен выдержит. В конце концов, у него есть мы.
Мы с Лидией скептически переглянулись.
Вместе с тем я чувствовала облегчение оттого, что с раздором между Реном и Джеймсом, кажется, покончено. Когда мы говорили с Джеймсом по телефону ночью после моего дня рождения, он признался мне, как важно для него провести последний школьный год, наслаждаясь общением со старыми товарищами. Он не хотел портить себе этот год размышлениями о будущем. Но вся беззаботность жизни ушла со смертью его матери. Тем важнее были для него друзья, на которых он мог положиться. И которые могли положиться на него.
Немного позже я распрощалась с Лидией, и Джеймс проводил меня домой. Точнее, отвез меня Перси, но Джеймс тоже сел со мной в «Роллс-Ройс». Мы выезжали из имения в сторону Гормси молча.
Хотела я того или нет, но чувствовалось, что встреча с Мортимером Бофортом лежала тенью на нас обоих. Я видела этого человека три раза в жизни, и всякий раз он пытался вогнать клин между мной и Джеймсом. Я очень надеялась, что впредь Джеймс этого не допустит. И наши чувства окажутся сильнее, чем влияние его отца.
– О чем ты думаешь? – вдруг спросил Джеймс, голос у него был низкий.
Я подняла взгляд и наткнулась на его бирюзовые глаза. В животе у меня все затрепетало.
Я набрала воздуха:
– О том, что хотела бы побольше таких выходных с тобой.
Джеймс то смотрел на меня, то отводил взгляд, будто не знал, как от этого защититься.
– И еще мне хотелось бы знать… – Я осеклась.
Джеймс ждал.
– Что тебе хотелось бы знать? – допытывался он.
– Что будет дальше. С тобой, – прошептала я. – С тобой и твоим отцом, я имею в виду. С тем, что он решает за тебя, какую жизнь ты должен вести, а ты позволяешь ему загонять себя в угол, хотя тебе на самом деле этого совсем не хочется.
Джеймс потупился, глядя в пол «Роллс-Ройса», как будто там было что-то увлекательное. Судорожно вздохнул. Еще раз. И потом медленно покачал головой.
– Дело не только в нем, – заговорил он через некоторое время хриплым голосом. – Дело в компании «Бофорт». Эта компания – вовсе не дело жизни моего отца, которое должно перейти ко мне. – Я тяжело сглотнула, когда он снова поднял глаза и посмотрел на меня: – Я… я не хочу разочаровать маму.
Я сделала резкий вдох.
Об этом я никогда не думала. Разумеется, после смерти матери многое изменилось. Я все время думала, что все будет хорошо, если Джеймс последует своим мечтам, а не отцовским планам на его жизнь. Но теперь до меня дошло, что об этом больше речи не идет. Джеймс связан с компанией «Бофорт» не только через отца. Теперь его держит там в первую очередь мать.
– Ты не разочаруешь маму, – прошептала я.
– А что, если все-таки? Что, если у меня не получится?
Я увидела в его глазах то, чего до сих пор там никогда не видела: страх. Он вспыхивал отчетливо и, казалось, наполнял весь лимузин.
