Напрасно я отняла от себя его руки. Я жалела об этом, но вместе с тем жалела и о том, что не врезала ему за все, что он натворил.
– Это был всего лишь танец, – промямлил Грэхем.
Я только кивнула. Мне надо было бы отвернуться, но я не могла. Мы давно не стояли с Грэхемом настолько близко друг к другу. Хотелось вбирать в себя каждую секунду этой близости, пока она не кончилась.
– Ничего не изменилось, Лидия.
У меня перехватило дыхание.
– Что ты имеешь в виду?
Грэхем снова придвинулся ко мне, но уже не пытался прикоснуться.
– Я думаю о тебе днями напролет. Когда я вижу что-то интересное, первым делом хочется рассказать об этом тебе. Твой голос постоянно стоит у меня в ушах, когда вечером я ложусь спать. Боже мой, Лидия, я люблю тебя. Я любил тебя уже тогда, когда мы впервые говорили по телефону. Я никогда не перестану любить тебя, хотя знаю, что у нас нет шансов.
Сердце колотилось все быстрее, как будто я только что пробежала марафон. Я не верила своим ушам. Неужто он правда сейчас сказал это?
– Я сменю школу.
Я отрицательно замотала головой:
– Нет. Ни в коем случае. Ты сам говорил, что Макстон-холл – лучшее, что могло с тобой произойти. Что тебе никогда не найти работы статуснее.
– Мне все равно. Я хотел бы наконец остаться с тобой. Чтобы можно было ходить с тобой в кафе, держать тебя за руку. Я хотел бы вернуть себе мою дорогую Лидию. Если придется сменить работу, я без колебаний сделаю это.
Я снова замотала головой, совершенно растерявшись от такого поворота событий.
– Я… так не пойдет. С чего бы это вдруг?
– Это не спонтанное решение. Я думал об этом с самого первого дня здесь. Каждое утро я спрашиваю себя: да стоит ли Макстон-холл того, чтобы потерять тебя?
– Но мы… – Я осеклась, неспособная сформулировать мысль.
– Это было наше общее решение. Поэтому я ничего тебе не говорил. Я не хотел оказывать на тебя давление. Но теперь…
Слезы хлынули быстрее, чем я успела их укротить. Я крепко зажмурила глаза, мое тело сотрясли беззвучные рыдания. Когда на сей раз Грэхем прикоснулся ко мне, я не оттолкнула его, а бессильно опустила голову ему на грудь, чтобы он мог нежно гладить меня по щекам.
– Мне так жаль, что я не могу быть твоей поддержкой, – прошептал он.
В этот момент тоска по нему стала почти нестерпимой. Как и чувство вины, ведь я до сих пор ничего не сказала о беременности. Как и печаль – не только по нашей любви, но и по нашей дружбе. Я крепко вцепилась пальцами в его рубашку.
– Мне так не хватает мамы. И тебя. Все время, – всхлипывала я.
– Я знаю. Мне так жаль, – и он снова гладил меня по щекам.
Его нежные прикосновения напомнили о нашей первой встрече. Тогда мы были обычными людьми, которые познакомились онлайн, но он держал меня точно так же, когда одна молодая женщина в кафе заговорила со мной о газетной сплетне. Я пыталась не подать виду, как сильно меня задели ее слова, но Грэхем тотчас почувствовал это. И шепнул на ухо, что все будет хорошо. В точности как сейчас.
Его голос смягчил мою боль, и, когда он поглаживал мои мокрые щеки большими пальцами и заверял, что мы все вернем, я на какой-то момент размечталась и впала в иллюзию, что он может быть прав.
Но потом Грэхем странно напрягся.
– Лидия, – прошептал он.
Я отстранилась от него и проследила за его взглядом.
В конце коридора, в пяти метрах от нас, стоял Сирил.
Его лицо было бледно, я никогда не видела парня таким, и он удивленно смотрел то на меня, то на Грэхема. Но потом выражение его лица изменилось. Брови сошлись над переносицей, глаза превратились в узкие щелки, и он стиснул зубы так крепко, что зашевелились мышцы челюсти.
В следующий момент он развернулся и скрылся внутри Бойд-холла.
– Проклятье, – прошипела я и совсем отстранилась от Грэхема.
– Лидия…
Я вытерла пальцами слезы:
– Мне надо с ним поговорить. Может, мы могли бы потом… созвониться?
Хотя вид Грэхема говорил о пережитом им стрессе, после моих слов в его золотисто-карих глазах проступила теплота, по которой я тосковала все эти месяцы. Она была такой желанной, как бледное воспоминание, которое постепенно вновь обретает краски и становится реальностью.
– Я позвоню тебе, – сказал он. – После вечеринки.
– Хорошо, – прошептала я.
Я попыталась обнять его, но тут перед внутренним взором снова возникло непонимающее лицо Сирила, и я вместо объятия повернулась, чтобы сбежать.
Я побежала вслед за Сирилом и настигла его уже на выходе из Бойд-холла.
– Си… – выдохнула я, запыхавшись, и схватила его за локоть.
Он вырвался из моих рук:
– Не прикасайся!
Я подняла ладони, словно говоря «сдаюсь», шокированная его холодным тоном. Так Сирил со мной еще никогда не разговаривал. И то, как он смотрел на меня, было мне совершенно незнакомо: презрительно. Он замотал головой.
– Не могу поверить, что ты это сделала, Лидия.
Я смотрела на него снизу вверх:
– А я не могу поверить, что ты можешь позволить себе судить меня, Си. Или я должна напомнить, с какими людьми ты сам водился?
– Ты думаешь, я разозлился потому, что ты спишь с учителем?
Теперь наступила моя очередь беситься. Позади Сирила стояла небольшая группа людей, которые только что вышли из зала.
– Тогда из-за чего же? – спросила я.
Он запрокинул голову, чтобы посмотреть вверх, как будто небо могло подсказать ему, что сказать дальше. Потом снова глянул на меня и сглотнул:
– Я зол за то, что ты столько времени давала мне пустые надежды.
Мой рот раскрылся от удивления:
– Что?
– Для меня есть только ты, Лидия. Я уже несколько лет влюблен в тебя.
– Но, – просипела я. – Но в том, что у нас… ведь не было ничего серьезного.
Сирил посмотрел так, как будто я влепила ему пощечину. Он открыл рот, но не произнес ни с лова.
– Я не знала, что для тебя это так важно, – прошептала я. Осторожно протянув к нему руку уже второй раз, я коснулась локтя. Си был мне другом, я знала его с детства. Если бы я знала, что у него ко мне серьезные чувства, то вела бы себя иначе.
– Ты хочешь сказать, что ничего не замечала? – он не мог поверить моим словам.
Я молча замотала головой в знак отрицания.
– Значит, ты не заметила, что у меня с того раза ни с кем ничего не было? Ты не заметила, что я после смерти твоей матери с утра до вечера был подле тебя и старался утешить?
