– Но ведь это нормально для друзей, – прошептала я сквозь слезы.
– Я ни для кого не делал этого, – сказал он с горечью в голосе. – Я делал так только для тебя.
Я таращилась на него, не в силах пошевелиться. На меня накатила тошнота, а вместе с ней по щекам потекли слезы.
– Я… я не хотела причинять тебе боль.
Сирил неуверенно поднял руку и вытер мне слезы со щеки. После этого выражение его лица изменилось:
– Не хотела, но причинила.
С этими словами он развернулся и пошел в сторону парковки.
29
Джеймс
Вечер однозначно прошел не так, как я себе представлял.
Собственно, я планировал провести с Руби как можно больше времени – у каждого из нас было по одному часу дежурства, а остальное время в нашем распоряжении. Я хотел с ней танцевать, веселиться и целовать ее так часто, как она допустила бы на глазах у присутствующих.
Но потом Лидия вернулась в Бойд-холл совершенно потерянная. Сперва мы думали, ее разговор с Саттоном прошел плохо или он сказал что-то такое, что ее ранило. Когда мы наконец вытянули из нее, что на самом деле произошло, я тут же пустился на поиски Сирила.
Алистер и Кешав понятия не имели, где тот может быть, и прошло много времени, прежде чем я нашел Рена, который сказал, что Сирил уже давно ни с того ни с сего уехал домой. После этого я взял такси и попросил Перси отвезти по домам Лидию, Эмбер и Руби.
И вот я стою перед дверью дома Сирила и в который раз жму на кнопку звонка. Я слышу, как звонок разносится по всему дому. Я уверен, что Сирил здесь – машина стоит поперек въезда, и я видел, что на его этаже горит свет, когда мы подъехали к дому.
Я позвонил еще раз. И еще один. И когда я наконец убрал палец с кнопки, дверь распахнулась. На меня повеяло крепкими парами алкоголя. С момента встречи с Лидией прошло не больше часа, а Сирил уже еле стоял на ногах. Его темные волосы были спутаны, верхние пуговицы рубашки расстегнуты.
– Этого можно было ожидать. Лидия отправила своего сторожевого пса, – сказал он, едва ворочая языком.
– Можно войти? – спросил я.
Сирил рывком распахнул дверь, и пошел к себе наверх по лестнице, не оборачиваясь. В остальных комнатах дома свет не горел. Кажется, родителей снова не было.
Я последовал за ним в его комнату. Окно осталось открытым, однако запах дыма и алкоголя тяжело висел в воздухе.
Сирил сел на подоконник. Я увидел в пепельнице дымящийся окурок сигареты. Он взял его, затянулся и откинулся назад.
– Итак, – начал он, не глядя на меня. – Ты явился сюда для того, чтобы заставить замолчать?
– Я здесь потому, что беспокоюсь за тебя, – ответил я и подошел к нему.
Сирил был удивлен.
– И потому, что за тебя беспокоится Лидия.
Он фыркнул и сделал еще одну затяжку. Рядом с пепельницей стояла бутылка виски, от содержимого не оставалось и половины. Неужто он выпил это всего лишь за час?
Вот уж никак не ожидал, что когда-нибудь увижу Сирила в таком состоянии.
– Слушай, мне очень жаль.
Сирил потушил сигарету. После этого взял бутылку и приложился к ней.
– Я не понимаю, – выдавил он сквозь зубы. Вытер рот тыльной стороной ладони и со звоном отставил бутылку в сторону. – Я просто не понимаю, как же так.
Я не знал, что мне на это ответить. Сирил годами лелеял надежду сойтись с Лидией. И теперь узнать, что ожидания были тщетными, – это могло его добить.
– Я все для нее делал. Все, – продолжал он. Кажется, у него закружилась голова, потому что он завалился на бок. Я схватил его за предплечье и стащил с подоконника.
– Я знаю, – ответил я.
– Ты понятия не имеешь о том, каково это, Джеймс. Годами на что-то надеяться и потом увидеть, как все рушится у тебя на глазах.
Лицо его исказилось от боли. Сирила пошатывало, он не мог стоять прямо. Недолго думая, я сгреб его в охапку и отвел к кровати. Слегка толкнул, чтобы он сел. Убедившись, что он не завалится тотчас на бок, я отпустил друга, а сам пошел к окну, чтобы закрыть его. После этого задернул тяжелые серые гардины.
Я повернулся к Сирилу. Он сидел, наклонившись вперед и спрятав лицо в ладонях. От его вида стало не по себе. Вся эта ситуация казалась до того неестественной, да и Си мне было жаль, но тем не менее я должен был думать о благе Лидии. Она-то как раз в наибольшей опасности: если об их отношениях с Саттоном узнают, она может потерять все.
Я сел на кровать рядом с Сирилом.
– Тебе нельзя никому об этом рассказывать, Си, – строго сказал я.
Сирил только мотал головой. Потом отнял ладони от лица и повернулся ко мне:
– Неужто ты в самом деле думаешь, что я способен причинить Лидии вред?
Я не отвел взгляда.
– Нет, я так не думаю.
Он понимающе кивнул.
Потом некоторое время молча смотрел на свои ладони.
– Я всегда думал, что для нее тоже важно то, что было между нами.
– Ты ни в чем не виноват.
Он что-то проворчал и со стоном повалился на кровать.
– Я принесу тебе стакан воды, – сказал я.
Сирил не возразил, и я пошел вниз, на кухню. Когда я вернулся, он снова сидел на кровати. Я прихватил с собой ведро – на тот случай, если ночью ему станет дурно, и Сирил насмешливо посмотрел на него.
– Вот, – сказал я, протягивая ему стакан воды. Он взял его и заставил себя сделать несколько глотков. После этого поставил стакан на ночной столик.
– Могу я что-то сделать для тебя? – спросил я.
– Нет. Думаю, я должен побыть один.
– О’кей, тогда я пошел, – и я указал большим пальцем себе за плечо.
Сирил коротко кивнул. Потом сделал то, чего не делал уже лет десять: он встал и обнял меня обеими руками. Этот жест застал врасплох, но я сумел похлопать Сирила по спине. Он повис на мне всем своим весом, и я с трудом удерживал его в вертикальном состоянии.
– Все будет хорошо, – тихо произнес я.
Сирил отстранился от меня и отвел глаза. Было ясно, что никакой веры моим словам у него нет.
Руби
Была уже половина второго, когда Джеймс наконец явился домой. Он тихонько постучался в комнату Лидии и приоткрыл дверь на узенькую щелку. Увидев меня сидящей на кровати рядом со спящей сестрой, он не смог сдержать улыбку. В животе запорхали бабочки. Я осторожно поднялась, стараясь сделать это бесшумно. Когда Джеймс увидел, что я сменила платье на какую-то из его маек и на леггинсы Лидии, улыбка стала еще шире.
Лишь прикрыв за собой дверь, я отважилась заговорить. Лидия была совершенно разбита, когда мы приехали сюда, и мне ни в коем случае не хотелось ее будить.
