Нада хотела возразить, но мужчина не дал ее такой возможности.
– Ребенок не помеха, леди, – добавил он, заглядывая ей в глаза. – Не ваша вина, что ваш жених сгинул где-то в водовороте войны. Я стану любить вашего мальчика как родного, поверьте мне, и воспитаю его достойным дворянином.
– Нет-нет, сэр Сомервиль, дело не в ребенке, – проговорила Нада. – Я не хочу обманывать вас. Дело во мне. В моем сердце живет любовь к другому мужчине. И пусть его нет рядом со мной, было бы недостойно предлагать себя кому-то другому. Я буду любить его до конца своих дней и сохраню ему верность, как обещала. Простите.
И она, отвернувшись, пошла прочь. Рыцарь проводил ее грустными глазами, но отказ понял и принял – эта женщина говорила то, что чувствует, и одно это заслуживало уважения. И может быть, когда-нибудь… Надежда ведь всегда остается с нами.
Свадебная церемония прошла красиво, как всегда было в Уинстоне. Стареющий граф Уильям, очень сильно сдавший после гибели двух своих старших сыновей, преисполнился уверенности, что его владение перейдет все-таки в надежные руки и род Хьюбертов не угаснет. Эта мысль грела его. А графиня Алисия жаждала внуков. Маленький Уильям был далеко, а детей хотелось видеть здесь, в замке. И она с надеждой смотрела на рыжеволосую Элизабет. Ее мужу удалось найти хорошую невесту для Лоренса. Девушка не могла похвастать ни знатной родословной, ни богатым приданым. Но она была крепкая и здоровая, хорошо воспитана, а ее мать подарила своему мужу тринадцать детей и все еще здравствовала.
Следующий день прошел в разговорах и в обменах наставлениями – расставались снова надолго.
Мужчины, как всегда, собравшись вместе, заговорили о политике. Сюда, на север, вести доходили не слишком быстро, но все-таки обо всех важных событиях они знали. Было известно, что после блестящих побед короля Ричарда и отыгрыша Филиппа Французского монархи заключили между собой перемирие. Насколько оно окажется прочным, знает лишь Господь. Но их Английский Лев долго в покое не усидит.
Потеряв большой и мощный замок Жизор, стоящий на полпути между Руаном и Парижем и надежно защищающий границы Нормандии, король Ричард вознамерился восполнить эту утрату возведением другого замка, еще более мощного – под стать себе, говорили подданные. Он уже и место выбрал – теперь ближе к Руану, на большом возвышении в долине Сены. Это должно быть нечто грандиозное. Король успел и название замку придумать – Шато-Гайар, «Веселый замок».
Нада слушала эти разговоры, навострив ушки. Все, что касалось короля Ричарда, было исключительно важно для нее.
Праздничные события отошли в прошлое. Пора было возвращаться к себе. И в такой же теплый весенний день Лорэлы двинулись в обратный путь.
И жизнь снова пошла заведенным порядком.
Солнечное лето сияло над северным приграничьем. Озеро возле Лейк-Касла искрилось яркой синевой и ласкало взгляд своей необычной, первозданной красотой.
В один из таких светлых дней леди Вала попросила отнести ее к озеру. Устроившись на привычном месте, она удовлетворенно вздохнула и велела позвать к себе Наду. Внучка прибежала тотчас и тревожно взглянула в бледное, почти прозрачное лицо. Старая леди уже больше походила на бесплотного духа, чем на живого человека. Только глаза оставались живыми и, как и прежде, прекрасными. Сегодня в них горел какой-то необычайно яркий свет.
– Посиди со мной, Нада, – попросила старая женщина. – Сегодня мой последний день на земле, и я рада этому. Я буду счастлива после стольких лет разлуки встретить там, на небесах, мужчину, которого любила и люблю больше всего на свете, больше своей жизни. Я говорю это тебе, потому что ты одна можешь понять меня, дорогая. В твоем сердце горит такая же любовь.
Леди Вала передохнула. Говорить ей было уже трудно.
– Мне повезло больше, девочка, – продолжила она слабым голосом, – я провела рядом с любимым мужчиной десять лет, хоть они и пролетели до обидного быстро. Твое счастье было куда короче, но от этого не менее ярким. Ты сохрани этот свет любви в душе навсегда. Ведь любовь – это то, что помогает нам жить, что согревает и дает силу. И пусть боль рвет душу, любовь все равно залечивает раны и помогает идти дальше.
Она снова помолчала, собираясь с силами.
– Там, на небе, которое сияет сегодня таким ласковым солнцем, меня ждет любящий взгляд зеленых глаз, – женщина улыбнулась бледными, уже неживыми губами. – Ты знаешь, глаза у моего Ричарда были точно такие, как у твоего отца и нашего Ричарда, твоего брата. Когда я смотрела в них, все плохое, что было в жизни, вся боль, все горести и печали – все это сразу растворялось в них и больше не возвращалось ко мне. Всю жизнь меня держали на плаву только эти глаза и бесконечное счастье вновь видеть их. Быть с ним рядом – это все, чего я хотела и хочу в жизни, девочка моя.
Леди Вала снова замолчала ненадолго и очень тихо закончила свою прощальную речь:
– Передай всем, дорогая, что я счастлива, уходя, и пусть никто не плачет обо мне – такова жизнь. Скажи, что я люблю их всех. Хотя больше остальных, сознаюсь по секрету, я люблю тебя, девочка моя, потому сейчас и позвала к себе. Пусть моя любовь дает тебе силы жить, Нада, жить по возможности счастливо, несмотря на все невзгоды. У тебя замечательный сын, и это щедрый подарок не слишком разбрасывающейся дарами судьбы. Береги его. Он вырастет таким же красивым и сильным, как его отец, я знаю. А теперь оставь меня, девочка, я хочу еще пошептаться с озером, которое так много лет было мне верным другом.
Нада встала, поцеловала бабушку и ушла, глотая слезы.
Когда двумя часами позднее за ней пришли, леди Вала была уже мертва. На лице ее застыло спокойное, умиротворенное выражение. Весь замок замер в печали. Старую леди с почетом похоронили рядом с ее мужем. Скорбели все, до самого последнего арендатора на их землях. Но скорбь почему-то была светлой. Эта женщина, покинув их, оставила после себя теплый свет, который сама же и принесла сюда когда-то, пройдя через всю страну.
В Уинстоне леди Алисия, только-только начинающая оправляться от постигшего их семью горя, получила новый удар. Смерть женщины, которую она всегда, с самого детства горячо любила и считала своей матерью, была для нее тяжелым испытанием. В семье графа Хьюберта знали, конечно, что леди Вала уже стара и немощна, и все-таки не хотели верить, что она может оставить их. Теперь это случилось.
А в замке Денвент-Касл стареющий рыцарь Тимоти Эллиот плакал как ребенок, узнав о смерти женщины, с которой была тесно связана вся его прошлая жизнь.
Сэр Патрик Эллиот, не успевший получить этого тягостного известия, в это время двигался на юг. Его путь лежал первым делом в Гринхилл, а уж оттуда – дальше на восток.
Гринхилл, по-прежнему крепкий и прекрасно охраняемый, встретил путников приветливо. Граф Роберт Грей был рад видеть брата женщины, которая впервые затронула молчавшие много лет струны его сердца, и ему, конечно же, тоже было интересно получить свежие сведения о семейной жизни Фрэнсиса. Поэтому, добавив в отряд сэра Патрика трех своих воинов, знавших путь во владения брата, граф ожидал увидеть своего гостя еще раз, по возвращении.
