Генрих с напряжением всматривался в приближающуюся кавалькаду. Следом за двумя дюжими охранниками ехал сам король. Молодой рыцарь Лорэл внимательно смотрел на красивое, но уже порядком обрюзгшее и недоброе лицо монарха – своего родного дядюшки. И в этот момент король повернул голову в его сторону и неожиданно замер. Какое-то время он пристально всматривался в лицо молодого воина, а потом вдруг стал заваливаться набок. Охранники едва успели подхватить его. Когда король пришел в себя и опять взглянул в ту сторону, где увидел призрак брата, там уже никого не было. Генрих предусмотрительно спрятался за спины воинов, опустив на лицо капюшон. Рыцарь де Бриер воспринял его неожиданный маневр как признак глубокого волнения, вызванного созерцанием монарха. Но Майкла обмануть не удалось. Он слишком хорошо знал своего друга. И Генрих посчитал, что не вправе обманывать преданного ему до глубины души сподвижника. Пришлось, взяв с него самую страшную клятву, открыть Майклу истинное положение дел. Сказать, что тот был поражен, – не сказать ничего. Несколько дней верный ему Льюис не мог прийти в себя от услышанного и стал оберегать Генриха еще усерднее. Больше они об этом не говорили никогда.
В середине лета король Иоанн под давлением баронов подписал-таки Великую хартию вольностей. До конца лета обстановка оставалась, однако, напряженной. Рыцарь де Бриер, время от времени встречающийся с милордом Маршалом, узнал, что Иоанн нанимает войска на континенте, чтобы расправиться с наиболее непокорными из баронов. Сэр Симон посоветовал Генриху пересидеть осень и зиму в Линкольншире, а весной вернуться в Лондон, но уже со всем своим отрядом. Похоже, тут будет чем заняться. Генрих оценил мудрость этого предложения – в такое время ему следовало иметь при себе все свои силы. Он тепло распрощался со старым рыцарем, с которым очень сблизился за это время, и отправился в обратный путь. В замке среди болот и топей их дожидался предельно исполнительный Ральф. Он легко и безопасно доставил вверенный ему отряд во владения своей госпожи и отчитался перед ней об успешно проведенной операции.
Леди Лоугби была счастлива вновь увидеть своего доблестного рыцаря. Майкл вздохнул и вновь отдался в ее жаждущие объятия.
– Имей в виду, Генри, – сказал он с усмешкой другу, – я жертвую собой ради твоего блага.
– Ну конечно, Майкл, – отозвался тот, лукаво сверкая синими глазами, – а меня, как твоего капитана, и хозяйская служаночка устроит.
Осень и зима прошли в замке спокойно. Наведавшийся сюда барон Хоум, не оставивший без внимания заметно окрепший гарнизон крепости, получил заверение, что леди обручена с другим рыцарем. Ему не оставалось ничего иного, как перенести свои поиски следующей жены в иные места.
Странное дело, но все новости, касающиеся положения дел в стране, в замке леди Лоугби становились известны очень скоро. При этом обычно исчезал куда-то на несколько дней пронырливый Ральф, а по его возвращении леди извещала близких людей о событиях за пределами замка. Сейчас к близким людям она относила милого ее сердцу рыцаря Лорэла, то есть Майкла, его очень симпатичного капитана и своего командира гарнизона. Как только сошел снег и стали проходимыми дороги, сноровистый Ральф принес пренеприятные известия.
Оказывается, король Иоанн, пообещавший своим баронам соблюдение их прав, согласно подписанной им Хартии, вовсе и не собирался выполнять свои обещания. Больше того, он нанял войско на континенте и с этими наемниками двинулся на замки наиболее упрямых из своих подданных. Рассвирепевшие вконец бароны обратились за помощью к королю Филиппу Французскому, который с превеликой радостью направил в Англию своего наследника. Дофин Людовик, уже вошедший в силу и научившийся воевать лучше своего отца, с удовольствием взялся за такое благое дело, как обретение короны Англии. Он считал себя вправе претендовать на это, поскольку был женат на Бланке Кастильской, внучке короля Генриха Плантагенета.
Двадцать второго мая Людовик высадился в Кенте и двинулся со своей армией на Лондон. Ему без боя сдались королевские замки в Кентербери и Рочестере. Только могучая крепость Дувр устояла перед французами. Коннетабль замка сэр Хьюберт де Берг, 1-й граф Кент, один из самых влиятельных людей в стране, не пожелал склонить голову перед иноземным претендентом на трон. Гарнизон Дувра был достаточно велик, солдаты готовы были стойко выдержать осаду – благо их командир позаботился о запасах продовольствия для долгого противостояния. Предусмотрительный Уильям Маршал, 1-й граф Пембрук, сразу же увез своего наследника в Глостер, а король Иоанн спешно отступил на восток. Людовик же торжественно вошел в Лондон и не замедлил водрузить на свою голову корону. А затем захватил почти весь юго-запад страны. Положение было очень опасным.
Посовещавшись между собой, Генрих и Майкл решили вести своих людей в помощь осажденному Дувру. И все лето они не давали французам покоя. Огромная цитадель, стоящая на высоком берегу над проливом, выглядела весьма внушительно. Когда они увидели его впервые, замок, окруженный мощными внешними укреплениями, ощетинился луками защитников, как рассерженный еж. На парапете высокой стены были сложены большие кучи камней, готовых полететь на головы осаждающих. Недалеко от ворот замка догорало чудовищное сооружение, служившее, по-видимому, французам в качестве осадной техники. А на самой высокой башне огромного мощного донжона гордо развевался на свежем ветру английский флаг.
Французы суетились у стен замка, явно готовясь к новому штурму. И тут вдруг раздался громкий крик «йо-о-о!», и маленький, но удивительно слаженный в своих действиях отряд отлично вооруженных воинов ринулся на неприятеля, словно выпущенная из лука стрела. Впереди отряда несся на быстроногом вороном скакуне высокий и сильный воин в шлеме, закрывающем его лицо. Рядом с ним на гнедом с белой отметиной во лбу коне скакал не менее мощный воин, а за ними плотной волной шли остальные, рассекая ряды неприятеля как кинжалом. Воины на стенах замка с большим интересом рассматривали неожиданно прибывшее к ним подкрепление. Осаждающие забыли о своем намерении повторить атаку на крепость – сейчас их задачей было уберечься от разящих ударов налетевших, как стая коршунов, воинов. Но отряд не стал задерживаться надолго. Словно разящий меч, прошел он по толпе осаждающих, оставив после себя прогалину, окрашенную кровью и покрытую поверженными телами. Отряд, нагрянувший, как неожиданная буря, скрылся так же внезапно. И казалось, что это пронеслось просто видение. Только запомнился стяг с головой белого волка и громкий клич неизвестных воинов.
Еще не раз потом налетали эти воины на французов и всегда заставали их врасплох. «Белый Волк! Белый Волк!», – приветствовали их радостными криками осажденные. И столь же слаженно, но совсем с другой интонацией, неслись вслед этим воинам, похожим на призрачную карающую силу, проклятия на французском языке. Но с высоких стен их сопровождали благословения. «Да пребудет с тобой Святой Георгий, Белый Волк!» – дружно кричали англичане, размахивая оружием.
Время от времени отряд отступал на свою привычную уже базу в Линкольншире, но вскоре возвращался вновь, чтобы ослаблять французскую армию, застрявшую под стенами неприступной английской крепости.
