– Думаю, в прабабушку свою, не иначе, – усмехнулся барон. – Ты глаза ее видела, когда она чем-нибудь недовольна? Вылитая леди Нада, так и мечет молнии глазищами своими. Вот ведь как Господь распорядился. Мы с тобой спокойные люди, а наши младшенькие покоя нам на старости лет не обещают.
– Да, милый, – согласилась баронесса Николь, – наша первая дочь была бы, мне кажется, гораздо больше похожа на свою французскую бабушку и куда меньше волнений доставляла бы нам. Но…
Баронесса задумалась, и мысли ее были печальны. Года через два после рождения их первенца на свет появилась очаровательная девочка. Она была очень спокойным и улыбчивым ребенком, никогда не капризничала. Ее любили в замке все. Но девчушка не прожила и двух лет, коварная болезнь забрала ее жизнь. Николь очень горевала, но через два года у нее родилась другая девочка, совершенно не похожая на умершую сестренку. Эта малышка была очень непоседлива и беспокойна и ничуть не напоминала баронессу Жюльетт, в честь которой была названа. Такова жизнь, и с ней не поспоришь. И отец, и мать любили всех своих детей, просто оба младшенькие были как два кукушонка в гнезде спокойной мирной птицы и в будущем обещали родителям много тревог.
Супруги посидели еще на теплом камне обнявшись и отправились в замок, к своим привычным делам.
Жюльетт, единственная дочь барона Лорэла, и правда совсем не походила на свою хозяйственную и практичную французскую бабушку, в честь которой и получила свое имя. В ней, скорее, просматривались черты ее уэльской прапрабабки Валы де Плешар, леди Лорэл, которая умела при случае быть воинственной и даже безжалостной, когда речь заходила об угрозе благополучию тех, кто был ей дорог. Девушке много рассказывал о старой леди ее престарелый друг Майкл Льюис, который много слышал о ней от своего отца, верно служившего леди и обожавшего ее. И еще в ней иногда просыпалась неукротимость ее далекой прародительницы, королевы Алиеноры Аквитанской. Об этом ничего не знали ее родители, но много чего мог бы порассказать старый Майкл.
Вот и сейчас доблестный воин с удовольствием наблюдал, как девушка, слегка прищурив глаза, ловко вгоняла стрелы одну за одной прямо в центр мишени, которая была установлена на скрытой от глаз поляне, находившейся за стенами замка. Это было их тайной, давней и тщательно оберегаемой. Сам Майкл всю жизнь хранил в сердце образ своего друга и господина Генриха, любимого внука первого барона Лорэла. Ему никогда не забыть той страшной картины, навеки врезавшейся в память: умирающий Генрих на окровавленных камнях мостовой у церкви монастыря Фонтевро. Чудом спасенная тогда малышка Николь выросла на его глазах. И вот теперь он видел, как взрослели ее дети.
Старший, Ричард, наследник барона Алена, напоминал Майклу разумного и рассудительного Брэда Лорэла, осевшего после затяжной войны за владения Плантагенетов на континенте и ставшего французским бароном д’Этьеном. У него даже глаза синие, как у Брэда, – в шотландскую родню. А вот младший, Генрих, взрослея, все больше становился похож на своего деда Генриха Лорэла, заплатившего жизнью за свое поразительное сходство с отцом, великим королем Ричардом. Однако он, похоже, унаследовал не только внешность, но и воинские качества предков. Генрих смел и бесстрашен и отличается воинственностью. Его вряд ли будет возможно удержать на месте, тем более что мальчику придется искать свою дорогу в жизни за пределами родного замка. А вот куда заведет неукротимый характер его молодую госпожу, этого Майкл даже и не пытался предсказать. Ее судьба была скрыта для него за семью замками.
Жюльетт же особенно и не задумывалась о своем будущем. Со свойственной ее возрасту беззаботностью она бездумно отдавалась удовольствиям вольной жизни в родном замке. Здесь все ее любили – и отец, и мать, и оба брата, и все домочадцы. Никто не ограничивал ее свободу, а старый Майкл охотно обучал девушку тому, чего хотелось ей самой. Он с детства забил ей голову рассказами о ее великолепном деде Генрихе, блестящем рыцаре, сыне благороднейшего из королей – Ричарда Львиное Сердце. Девочка даже гордилась в глубине души тем, что в ней, как и в матери, течет толика королевской крови. Но баронесса Николь была очень спокойной женщиной, сильные страсти никогда не тревожили ее сердца, и положение хозяйки замка со всеми его многочисленными обязанностями вполне ее устраивало. Она никуда не рвалась и ни к каким переменам в жизни не стремилась.
В ее дочери, однако, бродили какие-то смутные желания. Ей хотелось повидать мир за пределами их замка, узнать иную жизнь, других людей. Но все это было так смутно, так неопределенно, что девочка и сама себя не понимала. Но когда по случаю она заговорила об этом с Майклом, пользующимся ее полным доверием и служившим непререкаемым авторитетом, тот только улыбнулся в ответ. Он напомнил ей о ее великолепных прапрабабках – королеве Алиеноре Аквитанской и старой леди Лорэл.
– В тебе, девочка, течет кровь их обеих, и это очень опасная смесь, чреватая многими неприятностями для тебя самой и других, если ты не научишься держать себя в руках, – сказал он в заключение.
Старый Майкл Льюис был единственным из всех домочадцев, кто позволял себе так запросто разговаривать с младшими детьми барона – Жюльетт и Генрихом. И они оба принимали это как должное, поскольку знали, что мужчина любит их, как родных, и сами отвечали ему тем же. После того страшного происшествия во Франции, надолго выбившего Майкла из колеи, он так и не женился, хотя девушки заглядывались на него. Оставшись бобылем, мужчина всю свою заботу отдал малолетнему Алену, приехавшему в Лейк-Касл в качестве будущего хозяина замка, и малышке Николь. А теперь вот отдавал свою любовь их подрастающим детям.
После разговора с Майклом Жюльетт призадумалась. Она была умной девочкой и, кроме того, безоговорочно верила своему старому другу. Раз он говорит, значит, так оно и есть. И девочка стала следить за собой, сдерживать свои порывы и обдумывать слова и действия. Первым это заметил младший брат, с которым Жюльетт была очень дружна. Между ними было всего два года разницы, но Генрих никогда не воспринимался ею как младший, она всегда видела в нем ровню.
– Ты как будто забыла свои старые выходки, сестренка, стала серьезнее и даже кажешься взрослее, – сказал он ей как-то днем, когда они вместе отправились проведать недавно родившихся жеребят. – И что бы это значило?
Жюльетт улыбнулась.
– Просто Майкл напомнил мне, кто я есть и чья кровь течет в моих жилах, – сказала она и повернулась к брату. – Ты ведь тоже всегда помнишь об этом, правда? Майкл говорит, что ты чем дальше, тем больше становишься похожим на нашего деда, Генриха Лорэла, незаконного потомка Плантагенетов. Ты часто думал о том, что в тебе течет королевская кровь, пусть и немного?
– Конечно думал, и не раз, – отозвался брат. – И знаешь, Жюльетт, это заставляет меня вкладывать все силы в воинское обучение. Я не могу позволить себе посрамить память деда. Да и наш отец отменный воин, и Ричард тоже. Все Лорэлы всегда были благородными и смелыми, а их женщины сильными. Нам есть чем гордиться, сестренка.
– Мне очень жаль, что тебе придется уехать из Лейк-Касла, когда ты подрастешь еще немного. Майкл говорит, что твоя дорога проляжет далеко от родного дома. Тебя это не пугает?
