– Я совсем недавно потеряла ребенка, леди… – Слова вырвались сами собой, удержать их Жюльетт не успела.
– О, бедняжка, – проговорила хозяйка, и глаза ее наполнились искренним сочувствием. – Я знаю, как это тяжело.
В ответ на эти слова слезы полились из глаз Жюльетт. Она не стала уточнять, что ребенок этот был нежеланным и рождение его стало бы сущим наказанием для нее самой и горем для ее семьи.
Все это так. Но, как любая женщина, она не могла не скорбеть по поводу этой утраты. И омыть ее наконец слезами стало большим облегчением для измученной долгими переживаниями души.
– У нас с мужем подрастает сын Виллем, ему восемь лет, – поведала гостье леди Мо, – а вот второго ребенка я потеряла. Это было так тяжело и больно.
Хозяйка поместья вздохнула и смахнула со щеки непрошеную слезу. Но потом снова улыбнулась.
– Сейчас я опять ношу ребенка и очень надеюсь, что это будет сын. Нам, видите ли, нужны два наследника, для Блэгдона и для Барнстейпла, владения моего отца.
Глаза ее снова затуманились печалью.
– Мой отец, барон Анри де Трейси, уже стар и сильно хворает последнее время, а я его единственная наследница. Однако свою задачу до сих пор не выполнила, хотя очень хочу это сделать.
Женщина еще раз печально улыбнулась, но потом тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.
– Что это я все о себе да о себе, – спохватилась она. – Поделитесь и вы своими печалями, дорогая. Иногда это помогает.
Жюльетт улыбнулась ей в ответ. Эта милая женщина, живая и непосредственная, очень ей нравилась.
– У меня это случилось в пути, леди, – призналась она. – Монахиням из Редингского аббатства с трудом удалось спасти мне жизнь, и я до конца дней своих стану молиться за них.
Куда и зачем ехала дочь барона Лорэла из далекого северного замка, она объяснять не стала. Да этого и не требовалось. Просто два женских сердца обменялись своей болью и поддержали друг друга. И это стало большим облегчением для обеих.
Когда утром следующего дня путники вновь тронулись в путь, Джеймс Кэмпбелл располагал уже ворохом сведений о предстоящей дороге и был готов ко всему. Барон Фицмартин достаточно просветил его в отношении особенностей положения дел на западе страны и снабдил несколькими советами. И они очень пригодились путникам в дальнейшем.
Одним из дельных советов барона было переодеть даму в мужской костюм.
– Места у нас тут диковатые, и путешествующая женщина, тем более такая молодая и привлекательная, с одним лишь только сопровождающим может вызвать нездоровый интерес у особо отчаянных искателей приключений, – усмехнулся барон. – Двое мужчин привлекут куда меньше внимания.
Леди Мо горячо поддержала супруга – как она сама об этом не подумала? – и приняла в преображении гостьи живейшее участие. Результаты ее усилий превзошли все ожидания. А сама Жюльетт много раз потом благодарила в душе добросердечных супругов.
Продвигаясь на север извилистыми путями и старательно обходя места, где их могла подстерегать опасность, путники приблизились к высоким холмам, скорее похожим на горы. Их слоистые, изрезанные всеми ветрами каменные шапки высоко вздымали свои многочисленные острые вершины, создавая ощущение первозданной, дикой и опасной красоты. Потом дорога и вовсе втянулась в ущелье и горы встали уже с двух сторон, кое-где угрожающе нависнув над головой путников.
– Ух ты! – присвистнул Кэмпбелл, оценивающе оглядывая стиснувшие каньон стены, – ярдов на сто двадцать поднимаются, не меньше.
Потом добавил, взглянув на побледневшую Жюльетт:
– Но вы не бойтесь, госпожа, следов падения осколков не видно нигде. Эти каменные стены достаточно прочны, будто… ну, будто стены Тонбриджа.
И замолчал, увидев, как вздрогнула Жюльетт. Да, с утешительными речами у него сегодня что-то не клеилось.
В полной тишине, не нарушаемой даже пением птиц, они проехали еще около часа, продвигаясь вперед осторожно, не спеша, пока перед ними снова не открылся широкий простор. Жюльетт вздохнула с облегчением и только теперь улыбнулась своему верному спутнику.
– А ты, однако, умеешь утешить, Джеймс. – В ее голосе прозвучали насмешливые нотки.
Кэмпбелл виновато улыбнулся в ответ, но оправдываться не стал. Что есть, то есть, он брякнул это, не подумав.
Дальше все пошло, как и раньше. Только теперь Джеймсу приходилось все больше выспрашивать, высматривать и вынюхивать, как он сам выразился. Найти место для ночлега было непросто, и они откровенно радовались, встретив на пути монастырь. Джеймс дотошно выспрашивал у святых отцов дорогу до следующей обители, и было большой удачей, если они добирались до него за день. Постоялых дворов на их пути не оказалось.
Так добрались они почти до самого Шрусбери. Поворачивать к востоку было рано – в окрестностях Ноттингема, как слышал Джеймс, было очень неспокойно.
Но тут перед путниками стеной встал Арденнский лес, огромный, дикий, устрашающий. Пришлось сместить свой путь на запад, ближе к Бридгноту и Монтгомери. И как раз здесь им пришлось встретиться с опасностью, о которой Кэмпбелл думал постоянно, но не говорил вслух, оберегая свою госпожу, – они столкнулись-таки с разбойничьей шайкой.
Дело было во второй половине дня, но вечер еще не наступил. Небо вдруг нахмурилось и потемнело, а где-то вдали угрожающе забормотал гром.
«Хорошо бы сейчас найти хоть какую крышу, – тревожно подумал Кэмпбелл. – Что я стану делать, если леди Жюльетт вымокнет до нитки? Здесь и спрятаться-то негде».
И, словно в ответ на его молчаливую просьбу, за большим валуном дорога сделала крутой поворот, и перед путниками открылся вид на одиноко стоящий постоялый двор. Он выглядел неприветливо и мрачно. Но выбирать не приходилось. И кони устремились к чуть не наполовину вросшему в землю деревянному строению, обнесенному тем не менее крепким и относительно новым забором. Ворота были открыты, под навесом во дворе стояло несколько расседланных лошадей. Встретивший их на пороге заведения хозяин оказался под стать своему дому – угрюмый, с темными недобрыми глазами. Однако они удовлетворенно блеснули, когда он окинул острым оценивающим взглядом людей и коней.
– Ужин, хозяин, и овса для лошадей. – Джеймс явно осторожничал.
– Как будет угодно господам. – Хозяин попытался улыбнуться, но это у него получилось неубедительно. – Милости прошу в дом.
Удостоверившись в том, что их коней уже приняли и повели под навес, Кэмпбелл шагнул вслед за Жюльетт в большой дымный зал. Здесь стояло несколько столов, не слишком чистых, и служанка быстро смахнула остатки залежалой еды с одного из них. За другим столом, в самом углу, шумно бражничали пятеро мужчин, вид которых совсем не понравился Джеймсу. Они бросили взгляд на вновь прибывших и стихли, а потом о чем-то зашептались.
Между тем гроза приближалась, и не оставалось ничего другого, как только приняться за заказанную еду. Мясное рагу было свежим, а эль совсем не дурен. Закончив трапезу, Джеймс выложил на стол запрошенные хозяином монеты и поднялся. Гром грохотал уже где-то в другой стороне, там, откуда они приехали.
