– Рад приветствовать вас, леди Жюльетт, – проговорил он голосом, в котором слышалось напряжение. – Хорошо, что вы вернулись в родные края.
– Я тоже довольна этим, сэр Филипп, – отозвалась девушка с легкой улыбкой, – и рада видеть вас в нашем замке. Надеюсь, у вас все хорошо?
Де Моррен испытующе посмотрел ей в глаза и отчетливо понял вдруг, что она переживает такую же душевную боль, как и он сам, но старается держать себя в руках.
– О да, леди, в моем замке все в полном порядке. Враги больше не тревожат нас, а мой гарнизон теперь силен, как никогда раньше.
Это было правдой, поскольку вместе с Катрионой в его замок пришли еще два десятка молодых, но опытных шотландских воинов – подарок зятю от вождя клана Кэмпбеллов. И вот-вот появится наследник. Но об этом он говорить с ней не мог, как и о своей жене, – язык не поворачивался. Впрочем, она и так знает об этом, он уверен.
– Мне приятно это слышать, сэр. Ваш замок столько раз страдал от нашествия этих злобных Айтингов и их родственников. – Голос Жюльетт звучал ровно, она уверенно держала себя в руках.
Все! Необходимые слова сказаны, теперь можно немного расслабиться. Дальше им обоим надо было только держаться подальше друг от друга. И это им удалось. Даже за пиршественным столом они были усажены далеко один от другого, что было очень хорошо. Потому как и дальше столь же успешно держать себя в руках им обоим было бы не под силу.
Филиппа, разумеется, оставили ночевать в замке. И, прежде чем отправиться на покой, он поймал свою кузину и устроил ей форменный допрос. Ведь в прошлый раз, когда она приезжала к нему в замок, Эсти просто сообщила ему о возвращении Жюльетт, но и словом не обмолвилась о том, что девушке довелось пережить на юге. А теперь он видел своими глазами, во что обошлась ей эта поездка. И хотел знать правду.
– Ты должна рассказать мне все, кузина, – настаивал он, – мне нужно об этом знать. И я имею на это право, согласись.
Эсти посмотрела брату в глаза. Да, ему действительно лучше было знать обо всем. Возможно, тогда он легче переживет сложившуюся ситуацию, крайне сложную как для самой Жюльетт, так и для ее родных.
– Я и сама знаю не так уж много, Филипп, – сказала она после довольно продолжительной паузы.
– То же самое должен знать и я, Эсти, пойми, – стоял на своем Филипп.
– Ну хорошо, – сдалась кузина и выложила все, что знала сама.
Слышать это оказалось для Филиппа крайне больно и страшно. Жюльетт, его Жюльетт, попала в такую переделку, что и врагу не пожелаешь. Но узнать об этом он должен был.
– Спасибо тебе, сестренка, – проговорил мужчина охрипшим голосом, – спасибо за правду, хоть она и черна, как сама преисподняя.
И они разошлись по своим покоям.
В эту ночь Филипп так и не сомкнул глаз. В его душе бушевала яростная буря. Он готов был, кажется, своими руками разорвать в клочья этого самовлюбленного принца Эдуарда. Ну и что с того, что он наследник престола и будущий король? И пусть его самого подвергли бы за это изощренной мучительной казни, он все равно сделал бы это, если бы только мог. Жюльетт он не винил ни в чем. Какая женщина может противиться сильному мужчине, да еще и королевскому наследнику? Таких нет. И он всей душой верил, что Жюльетт пошла на это вопреки своей воле. Но это уже ничего не могло изменить в их жизни.
Не спала в своей уютной комнате и Жюльетт. Сознание того, что любимый мужчина где-то здесь, рядом, не давало ей покоя. Казалось, она была готова, забыв обо всем, бежать к нему босиком по холодным коридорам, чтобы прижаться к его теплому телу и хоть на короткое время забыть окутавший ее душу холод. Но допустить такой слабости она не могла. Судьба надежно развела их. И оставалось только надеяться на то, что в будущем они все-таки смогут быть рядом.
Утром Филипп уехал в свой замок, и больше они не виделись.
Вскоре из Давтона пришло известие, что хозяйка замка родила здорового крепкого мальчика. Его окрестили Патриком в честь шотландской родни. И мать, и малыш чувствуют себя хорошо. Замок получил наследника, и это было большой радостью для всех.
Для Жюльетт это известие было подобно острому ножу, который кто-то безжалостный вогнал ей в грудь. И это несмотря на то, что она знала уже – ее Филипп женат на другой и эта женщина ждет от него ребенка. Но одно дело – просто знать об этом, и совсем другое – признать факт его состоявшегося брака, скрепленного рождением наследника. И как же ей было горько, что этого наследника подарила любимому мужчине не она, а другая. От Эсти она слышала, что Катриона де Моррен очень милая и приятная женщина. Она не очень красива, но добра и приветлива. И искренне любит мужа, которого одарила сыном. Какой же мужчина не ответит на такую любовь?
Отчаяние готово было поглотить Жюльетт целиком. Но тут перед глазами ее всплыла картина, которую она увидела на глади озера. Женщина не могла понять, почему так вышло, но Жан-Пьеру удалось убедить ее, что озеро никогда не ошибается в том, что показывает человеку. И, значит, они с Филиппом снова будут вместе. Когда это случится, она не знала. Но верила. И это позволило ей справиться с ударом и жить дальше. Как же ей хотелось стать счастливой вопреки всему, что сделал с ее жизнью ненавистный Эдуард!
Лето было в расцвете, а Эсти становилась с каждым днем все тяжелее и неповоротливее. Жюльетт много времени проводила рядом с ней, играла с малышом Брэдом, всячески отвлекала невестку от мрачных мыслей. Эсти вынашивала свое второе дитя гораздо трудней, и это ее беспокоило. Жюльетт тоже волновалась за молодую женщину, которая стала ей очень близка за то время, что жила в их замке. Однако свои переживания она старалась прятать как можно глубже, не показывая собственного страха. Это поддерживало моральный дух Эсти и помогало Жюльетт отвлекаться от собственных переживаний.
Когда осень была уже на пороге, Эсти вообще почти потеряла способность передвигаться. Ноги ее уподобились тумбам, живот стал необъятным. Повитуху из деревни под стеной замка забрали в господские покои, чтобы она была рядом в любой момент. Жюльетт уже не отходила от невестки, старалась не оставлять ее одну ни на минуту.
И вот в первых числах сентября у Эсти вдруг отошли воды. Их было так много, что, казалось, они способны разлиться озером и затопить весь замок. И тут же начались роды. Поднялся переполох, забегали слуги, спешно делались последние приготовления.
– Ты только не оставляй меня, Жюльетт, – взмолилась вдруг Эсти, – держи все время за руку, мне кажется, так будет легче.
Она взглянула на золовку, и у Жюльетт сжалось сердце. Лицо Эсти стало белым как мел, а в глазах, казавшихся огромными, застыл всепоглощающий страх.
– Я боюсь, Жюльетт, – призналась она, – почему-то я очень боюсь в этот раз.
Сердце девушки наполнилось в ответ на эти слова горячим сочувствием и желанием защитить жизнь матери и готового прийти в этот мир младенца, ее второго племянника.
– Все будет хорошо, Эсти, – проговорила она с уверенностью, которой, откровенно говоря, в себе не ощущала, – я знаю это. Ты только доверься повитухе и делай все, как она говорит. А я буду держать тебя крепко-крепко, дорогая, изо всех сил.
