Министру иностранных дел Моше Шарету нравились статьи Веера, и он настоял, чтобы газета правящей партии постоянно его печатала. Веер попытался даже вернуться в армию. В кадры его не зачислили, но поручили написать официальную историю войны 1948 года. Веер получил доступ к секретным архивам армии и право расспрашивать о перипетиях той войны самого премьер-министра Бен-Гуриона. Бывшему полковнику предоставили кабинет в Министерстве обороны и выделили в помощь секретаря.
Вторую половину 1956 года в Министерстве обороны и в Генеральном штабе шла интенсивная подготовка к синайской кампании — совместной войне Англии, Франции и Израиля против Египта. Веер, допущенный к секретным документам, был одним из тех, кого специально попросили избегать общения с иностранцами, особенно с русскими. Но Веер демонстративно встречался с советским журналистом — корреспондентом ТАСС, которого считали офицером КГБ.
Харел был уверен, что на самом деле Веер не изменил своих крайне левых взглядов. Рафи Эйтан, новый начальник оперативного отдела Шин-Бет, провел негласный обыск в квартире Веера в Тель-Авиве, но ничего подозрительного не нашел.
А бывший полковник Беер становился все более заметным человеком. Его пригласили на кафедру военной истории в Тель-Авивский университет. Он сблизился с Шимоном Пересом, амбициозным молодым генеральным секретарем Министерства обороны. Беер стал ездить в Западную Германию, бывать на базах НАТО. Он свободно говорил по-немецки, считался признанным специалистом по военным вопросам, и в Западной Германии его принимали как почетного гостя.
В декабре 1957 года министры, не принадлежавшие к правящей партии, выразили возмущение намерением руководителей Министерства обороны Моше Даяна и Шимона Переса тайно поехать в Западную Германию, чтобы приобрести две подводные лодки. Министры считали, что еврейское государство не может покупать оружие у немцев.
Рассказать им о поездке в Западную Германию, которую готовили в глубокой тайне, мог, по мнению Харела, только Беер. Харел вообще полагал, что бывший полковник слишком много знает и не умеет держать язык за зубами.
Из-за скандала Моше Даян не рискнул поехать в ФРГ. Вместо него в Бонн отправился генерал Ласков, который стал новым начальником Генерального штаба, а до этого командовал бронетанковыми войсками. Руководил израильской военной делегацией генеральный секретарь Министерства обороны Шимон Перес.
Министр обороны ФРГ Франц Йозеф Штраус — один из самых известных немецких политиков — принимал израильских гостей у себя дома, где их не могли увидеть журналисты. Встреча держалась в секрете. Штраус вел себя с израильтянами подчеркнуто уважительно.
Тем более что Переса считали фактическим главой Министерства обороны, хотя формально министром был сам Бен-Гурион.
Шимон Перес просил дать Израилю транспортные самолеты, вертолеты, артиллерию и противотанковые ракеты. Бундесвер еще только создавался, и его запасы были невелики, но министр Штраус считал, что ФРГ обязана помочь Израилю. Оружие взяли со складов бундесвера. На самолетах и вертолетах без опознавательных знаков его перебросили на территорию Франции, а оттуда на судах перевезли из Марселя в Израиль. Эта операция оставалась секретом семь лет. Для вида Министерство обороны ФРГ даже сообщило в полицию, что некоторое количество оружия исчезло, видимо, было украдено…
А начальник Шин-Бет Харел продолжал заниматься делом полковника Беера. Подозрения Харела усилились, когда Беер попросил разрешения встретиться с Райнхардом Геленом, руководителем западногерманской разведки. Разрешение Бееру не дали, потому что отношения с западно-германской разведкой носили крайне деликатный характер.
В Израиле знали, что директор ЦРУ Аллен Даллес, склонявшийся на сторону арабов, попросил Гелена вдохнуть новую жизнь в разведку Египта, и в Египет отправились несколько бывших офицеров СС и гестапо, опытных службистов, — в качестве консультантов и советчиков.
Одновременно Гелен признавал, что немцы в долгу перед евреями и нужно помочь Израилю выжить. Он решил, что поскольку президент Египта Насер решительно повернул в сторону Москвы, то надо помогать израильтянам создавать агентуру в арабских странах.
Гелен хотел расширить контакты с Моссад, но в Израиле никак не могли решить, откликаться ли на предложение бывшего гитлеровского генерала и в какой степени можно сотрудничать с немцами.
Исраэль Беер все-таки встретился с Геленом в мае 1960 года, несмотря на запрет. Харел считал, что только агент КГБ может так настойчиво стремиться к встрече с начальником западногерманской разведки. В его глазах Беер был предателем, который давно работает на советскую разведку.
Оперативники Шин-Бет, следившие за Беером, докладывали, что в последнее время поведение отставного полковника сильно изменилось. Уважаемый ученый в очках стал часто посещать ночные клубы, он сильно пил и заводил роман за романом. Однажды его избил ревнивый муж женщины по имени Ора Зехави. Смущенный Беер объяснил коллегам синяки на лице тем, что попал в автокатастрофу.
Наконец Харел доложил свои подозрения Бен-Гуриону, просил премьер-министра не откровенничать с бывшим полковником. Самому Бееру начальник Шин-Бет с угрозой в голосе сказал: «Я думаю, что премьер-министр слишком наивен в отношении тебя».
Харел запретил Бееру покидать страну и установил за ним постоянное наружное наблюдение. Однажды утром бывшего полковника засекли в компании нескольких сотрудников советского посольства — предположительно офицеров КГБ. Наблюдение было усилено. Группа агентов обосновалась в доме напротив его квартиры в Тель-Авиве.
Беером лично занялся Цви Малчин, новый начальник оперативного отдела Шин-Бет. Вечером 31 марта 1961 года служба наружного наблюдения установила, что Беер передал чемоданчик с документами советскому дипломату Соколову, которого считали сотрудником резидентуры внешней разведки КГБ.
Дело доложили непосредственно Харелу. Он получил в прокуратуре ордер на арест, и ранним утром Беер был задержан. В его чемоданчике нашли страницы из личного дневника премьер-министра Бен-Гуриона и секретные документы Министерства обороны. В Шин-Бет считали, что эти документы советский разведчик уже успел перефотографировать и теперь Беер собирался вернуть их на место.
В записях Беера нашли упоминания о его секретных встречах с какими-то людьми. Харел решил, что речь идет о сотрудниках советской разведки. Беер настаивал на том, что это его подружки. Допрашивавшие были поражены его успехами на этом поприще. Они допросили нескольких женщин, которые выразили возмущение интересом Шин-Бет к их личным делам, но подтвердили, что Беер не лжет…
В Шин-Бет знали, что Беер часто бывал в посольствах стран восточного блока. Теперь они выяснили, что он познакомился с советскими дипломатом Соколовым в конце 1957 года и встречался с ним более двадцати раз. 10 апреля, еще не зная об аресте Беера, Соколов явился на обычное место встречи, а через несколько дней, видимо, выяснив, что его агент провалился, внезапно покинул Израиль.
Выяснилось, что замечательная биография полковника Беера придумана. Он никогда не состоял в австрийском шуцбунде и не сражался в Испании. Но стремление приписать себе чужие заслуги — еще не доказательство работы на чужую разведку. Беер утверждал, что встречался с советскими дипломатами только с одной целью — в надежде убедить их изменить курс Москвы в отношении Израиля.
